уж стар, чувствовал себя вялым и дряблым в обществе своих жилистых, энергичных, собранных помощников. Никто из них не был настоящим моряком, хотя все вместе в навигации кое-как разбирались. Но было ли этого достаточно для того, чтобы справиться со штормом? Мысль об этом не оставляла Хайфона с того дня, когда было получено штормовое предупреждение.

Сын всемогущего китайского правителя впервые путешествовал на борту морского судна. Он плохо разбирался в таких технических характеристиках яхты, как осадка, мощность дизеля, грузоподъемность, максимальная скорость, но понимал, что она быстроходна, надежна и оснащена по последнему слову техники. Не слишком приглядная с виду, «Канак-Чампо» не уступала лучшим судам суперкласса. Бьющей в глаза роскоши, конечно, здесь было маловато – в сравнении, например, с «Хаттерас 105» стоимостью в 150 миллионов юаней, – однако в скорости и маневренности судно, предоставленное в распоряжение Хайфона, было ничем не хуже.

Впрочем, сын Председателя предпочел бы, чтобы было наоборот. Спускаясь и поднимаясь по трапам, он несколько раз больно ушиб голову, страдал от приступов клаустрофобии и тошноты. Хайфон не любил сидеть в каюте и, когда позволяла погода, старался проводить время наверху, дыша свежим воздухом. Его угнетали однообразные кремовые панели, изматывающая качка и постоянный плеск за бортом, из-за которого создавалось впечатление, что яхта незаметно ушла на дно. Его раздражали приглушенные голоса членов экипажа, шум льющейся из душа воды, запахи камбуза, солярки и даже рокот двигателя. Хайфон не был создан морским волком. Он мечтал поскорее справиться с поручением, вернуться домой и снова заняться привычным бизнесом.

Размышляя об этом, Хо Хайфон стоял, облокотившись на поручни, и тупо смотрел на дно красно- белой шлюпки, где покоились высохшие крысиные мумии. Дальше все было заполнено зеленоватой морской рябью. Качка почти не ощущалась. Солнце пригревало совсем по-летнему. Истерично кричали чайки, делая вид, что намереваются спикировать в воду и утопиться от тоски, хотя на самом деле ничего, кроме пищи, их не волновало. «Совсем как люди», – подумал Хайфон.

Приставив ладонь ко лбу, он окинул взглядом горизонт, проверяя, нет ли поблизости других кораблей. Блики на воде слепили, как тысячи солнечных зайчиков, пускаемых в глаза. Залив Петра Великого близ Владивостока был безбрежен и пустынен. Кругом высились скалы, неподалеку темнел остров, представлявший собой хаотичное нагромождение камней и утесов, торчащих из моря. Из-за множества бакланов и чаек, гнездящихся на острове, он казался покрытым снегом.

Хайфон улыбнулся. Благодатные места! Залив находится на стыке двух природных зон: умеренной и субтропической. Не слишком холодная зима, очень теплое, но не знойное лето, когда поверхность воды в заливе прогревается до двадцати четырех градусов. Чем не курорт?

Хайфон сплюнул в воду. Он никогда не плавал с аквалангом, но частенько смотрел телевизор и неплохо представлял себе, какой бурной жизнью кипят глубины под днищем яхты.

Залив был огромен и глубок, если не считать отмелей возле больших и малых островов, некоторые из которых состояли из подводных нагромождений вулканических пород, едва возвышающихся над поверхностью моря. Между островами протянулись многочисленные скалистые гряды, напоминающие исполинские гребенки, направленные зубцами вверх. Местами они поднимались так высоко, что даже ребенок мог бы перебраться по каменным мостам с острова на остров.

У подножья обросших мидиями гряд, на глубине 30 – 32 метров, ржавели останки затонувших пароходов, катеров и шхун, которые не достигли берега. Среди них было множество человеческих скелетов. Акулы, шныряющие над ними, выглядели здесь особенно зловеще и таинственно. Им было чем поживиться в заливе. Каменные лабиринты кишели кальмарами, осьминогами, трепангами, гигантскими бычками, прозванными за жуткую наружность морскими чертями. Бычки обладали повадками ворон или стервятников, жадно пожирая объедки, оставленные акулами. Их выпученные глаза служили исключительно для того, чтобы отыскивать добычу и хватать ее.

Безжалостная, неуемная алчность являлась отличительной особенностью всех обитателей моря. Все они одновременно были охотниками и объектами охоты. Романтические названия – такие как актинии, кукумарии или голотурии – казались неуместными в этом царстве жестокости и боли. Их придумали люди, а природа позаботилась о том, чтобы ее чада выглядели пышно, ярко и нарядно. На быстротечном карнавале смерти спешили блеснуть все без исключения. Нежно и немножечко непристойно розовели гребешки Свифта, там и сям развевались жемчужные биссусные нити, сверкали шерифскими звездами золотистые пятиконечные патирии, отливали зеленым глянцем нежно-коричневые трепанги, мельтешили оранжевые мешочки асцидий, пылесосящих песок. Даже распоследний морской еж, слизывающий с камней слизь, был вовсе не таким черным, каким изображается на картинках в энциклопедиях. Его угольная раскраска мерцала десятками оттенков – от бирюзового до огненного. По латыни это существо именовалось стронгилоцентротус нудис – невооруженный, голый морской еж. Тот, кто окрестил его так, должно быть, никогда не имел дела с острыми иглами, способными не только проткнуть руку любопытного исследователя, но и надолго засесть под кожей, вызывая нарывы и лихорадку.

Многие, очень многие обитатели моря таили в себе яд, скалили зубы, разевали бездонные пасти, распускали щупальца, пускали в ход шипы, присоски, рвали, кусали, впивались, вгрызались, били разрядами электрического тока, жалили, заглатывали, переваривали жертв заживо… И все же самые страшные хищники водились не в морской пучине. Самые страшные хищники дышали кислородом, передвигались по суше на двух нижних конечностях и общались посредством разнообразных звуков, выражая тем самым чувства и желания, обуревающие их. Что-нибудь чувствовали они постоянно, желаний у них было множество, поэтому человеческие существа стремились к контактам с себе подобными.

К Хайфону приблизился один из его спутников, офицер Министерства государственной безопасности Китайской Народной Республики. Как и остальные, он был из Второго бюро, занимавшегося зарубежными операциями. Иных собеседников у Хайфона не имелось.

– Рай, сущий рай, – пробормотал сын Председателя, жалея о том, что залив не принадлежит Китаю. – Говорят, летом тут вода буквально кипит от рыбы.

– Косяки уже с юга на нерест повалили, – сказал Линь-Хо. – Повернитесь-ка туда… Правее, еще правее… Плавники видите? Это стая сельдевых акул. Их там штук двадцать, не меньше. За косяками минтая или трески гонятся. Обычное дело.

– Акулы? – насторожился Хайфон. – Почему раньше меня не предупредили?

– Да вы не переживайте, шеф. Эти твари на людей не нападают.

– Почему?

В тоне Хайфона прозвучало искреннее удивление. Никто не дождался бы от него пощады, будь он одной из тех тварей, которые не только резали серповидными спинными плавниками поверхность, но и выпрыгивали из воды. Одна акула, охваченная охотничьим азартом, вертелась так близко, что можно было разглядеть темные пятна на ее бледном ненасытном брюхе.

– Их длина не превышает полутора метров, – пояснил Линь-Хо. – Слишком маленькие.

– Нападали бы все разом.

– Только если очень проголодаются. Или…

– Что?

– Или кровь в воде почуют, – закончил мысль Линь-Хо.

– Кровь…

– Ну да.

– Надеюсь, – произнес Хайфон, – что мы обойдемся без кровопролития.

– Все может быть, – сказал Линь-Хо. Глаза у него были черные и абсолютно пустые, точь-в-точь как у акулы, в независимости от того, почуяла ли она запах крови или нет.

Смерив его оценивающим взглядом, Хайфон посмотрел на других членов команды, собравшихся на палубе. Удастся ли выдать себя за научную экспедицию? Пожалуй, что да. Документы на яхту и экипаж в полном порядке, а если нагрянут пограничники с вопросами, то всегда можно сослаться на незнание русского языка. «Не нагрянут», – решил Хайфон, взвесив все «за» и «против». Мы ведь не занимаемся браконьерством – это невооруженным глазом видно. Огнестрельного оружия на борту нет, а ножи и дубинки не в счет. А раз так, то какое всем до нас дело? Тем более что на всякий случай заготовлены охранные грамоты от губернатора Приморского края и межправительственного комитета Российской Федерации.

«Удобная страна – Россия», – подумал Хайфон, жмурясь на солнце.