Уолтер Сокель очень изящно сформулировал эту эротическую дилемму, говоря об австрийском поэте Георге Тракле (1887–1914), чья жизнь и творчество проникнуты темой кровосмешения брата и сестры: «Сестра, возможно, даже больше, чем мать… женщина, наиболее близкая мужчине. Если она похожа на него физически и духовно… в ней можно видеть и любить себя самого под маской противоположного пола».

Mason, Bobbie Ann. Nabokov's Garden, 13–14.

Суждение Набокова взято из письма в «New York Review of Books», 10 июля 1969 года, 36.

Boyd, Brian. Navokov and Ada. University of Toronto, 1979, 406. Сходная точка зрения представлена в статье Сисселы Бок: Вок, Sissela. Redemption Through Art in Nabokov's Ada. // Critique, 12, 3 (1971), 110–120.

Среди многочисленных высказываний Набокова на эту тему можно процитировать следующее: «Впрочем, мне нет дела и до лозунга „искусство ради искусства“ …нет никакого сомнения в том, что литературное произведение защищаемо от плесени и ржавчины не его значением для общества, а силой искусства в нем, и только искусства» (СА 3, 576).

«Библиотечная» глава — это глава 21 части 1, 128–136.

См., например, замечание профессора Глеба Струве о том, что именно в пародии можно найти ключ ко многим произведениям Набокова (Струве, Глеб. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956, 284).

Несмотря на изобилие аллюзий на романтические произведения о кровосмешении брата и сестры, «Аду» нельзя классифицировать как перевоплощение этих прототипов. Ни Вана, ни Аду нельзя рассматривать в качестве демонических героев, восставших против угнетающего их общества. Хотя они соответствуют романтической модели в том, что они — высшие существа, вознесенные над толпой, настоящего конфликта нет. Они такие богатые, они наделены такой властью, что нет никакой борьбы. Даже если отбросить все другие доводы, счастливый для любовников конец ставит роман Набокова вне конвенций, управляющих традиционной романтической классикой о кровосмешении. «Ада» находится в таких же пародийных отношениях с романтической темой кровосмешения, как ранний роман Набокова, «Отчаяние» — с избитой романтической темой двойников — с темой, которая, кстати, имеет нечто общее с темой кровосмешения брата и сестры. Замечательный обзор подтекстов Набокова на тему двойников в «Отчаянии» можно найти в работе Джулиана Коннолли: Connolli, Julian. The Function of Literary Allusion in Nabokov's Despair. // Slavic and East European Journal, осень 1982. «Отчаяние», однако, ограничено русскими подтекстами, в то время как написанная позже и более сложная «Ада» использует в качестве поля для аллюзий всю европейскую литературу.

«Экстратерриториальность» в: Steiner, George. Extraterritorial: Papers on Literature and the Language Revolution. London, 1972, 3–11.

Захватывающее предположение Стайнера еще надо доказать или опровергнуть. У. У. Роу предлагает предварительный обзор случаев возможного влияния родного для Набокова русского на его английскую прозу во второй главе книги Nabokov's Deceptive World (New York, 1971).

Заявление Стайнера о том, что тема кровосмешения превалирует в произведениях Набокова — это преувеличение. Как мы уже отмечали, тема кровосмешения ограничивается поздним английским творчеством Набокова. Возможно, профессора Стайнера склонило к такому заявлению ощущение, что кровосмешение служит прекрасной толковательной метафорой для многих произведений Набокова.