Иль непонятною тоской,Поднявшись светлою щекойНад храма трифорным окошком,Скользнул по мраморным дорожкам,И трепетно холодный луч,Прорвавшись из атласных туч,Глянул на спящего страдальца;И вдруг печальные зеркальцаОткрылись изумленных глазИ на задумчивый топазНа миг уставились потом,И пальцы хрупкие со лбомСлились мучительно – и вдругМагический раскрылся круг,И понял он и что и где,Не находимое нигде,Не разрешимое ничем,Недоуменного ярем;И, тяжело вздохнув, пошел,Минуя призрачный престолС гигантским бронзовым Распятьем,К блуждающим во мраке братьям…Но двери были на запоре,В необозримом он собореОдин лишь с ужасом дышал,Да перед ликом НикодимаМерцал еще неугасимоНа цепях золотой бокал.И жутко было, как в могиле,Ему, проснувшемуся, тут,И страх его, палящий трут,Зажег, испепеляя силы…Один, один во всей вселенной,Один в лазоревом гробу,С тоскою слов недоуменной,Не постигающий судьбуВсего, что так пугливо дышитИ голос чей-то смутно слышит,И образ чей-то видит смутный,Недоуменный и минутный.Бездомный, хилый, безотчизный,С восторгом вечным, с укоризнойНепостижимому Творцу,С тоской шагающий к концу,С желаньем странным, неустанным,Ненасытимым и туманным…А только раз, один лишь разОт любящих очнуться глаз,Немеркнущий увидеть блескМеж жизни странных арабеск;Один лишь раз живую рукуЧрез эту горестную скукуК устам лепечущим прижать!Увы, под мрамором холоднымЗаснули любящие очи,И никогда из вечной ночиПризывом их теперь бесплоднымДля состраданья не открыть!Так оборвись же, жизни нить,Испепелись, атом горящийВ сердцах окаменелых чаще!
V
И юноша в трансепт, залитыйЛуны холодным серебром,Поплелся грустно, где ХаритыЧитали вдумчивый псаломНад возрожденья пышной розой,Над тихо отошедшей грезой.И чудо вдруг увидел он,Непостижимый, странный сон:Блаженно, призрачно смеялисьЕе холодные уста,И мерно-тихо колыхалисьНа складках мраморного платьяКонцы сурового распятья…Смеялись тихие уста,И херувимы неспростаПод ней гирлянды колыхали,Забыв о каменной печали.Из-под тяжелых вдруг ресниц,Как вспугнутая стая птиц,Лучи загадочно блеснулиИ в жутких безднах затонулиЕго воспламененных глаз.И пробуждения экстаз,Казалось, овладел всем теломПокойницы в дамаске белом,И мрамор весь затрепетал,Как в форму льющийся металл,И радостный, казалось, крик
