С улыбкой странною на губкахХодил окаменелый мальчик,Дробь барабанную на зубкахЕго подхватывал бокальчик.Весь день в засохнувший лимончикЛица бабуси он, застыв,Глядел, – и звонче всё был, звончеВ шкафу хрусталевый отзыв.В мундирчик облачен зеленый,Обшитый ярким галуном,Сидел он, бледный и бессонный,При свечах в сумраке ночномИ рисовал в своей тетрадкеУсопшей бабушки профиль,Вдыхая гиацинтов сладкихКлубящую у гроба пыль.И было жутко так и тихо,Что сердце, как безуздый коньВ галопе, уносилось лихо,И на щеках горел огонь.И с ясностью необычайнойЗалитых полуднем картинОн шпагою скрестился с ТайнойИ вскликнул: Я один! один!И не серебряный уж мальчикВо всклике слышался печальном,И в первый раз ему бокальчикНе вторил голоском хрустальным.
IV
И приютил меня, сиротку,Кузен покойный мой Лоло,Отменно честный, тихий, кроткий,Со мной любимое стекло.И жил бокальчик неразлучноТри года у него со мной,Всегда прозрачный, но беззвучный,Какой-то тихий и больной.И долго, долго, безутешен,Я украшал его цветами,Ромашкой белой и черешенВ апреле белыми ветвями.И сам я тихий стал и гибкийИ мягкий, как лионский шелк,И в первый раз мой голос зыбкий,Как летом озеро, умолк.И только бледная головкаЧужие поглощала сказки,И мысль, как Божия коровка,В оконные стучалась связки.Однажды перышком по краюЯ стукнул тихо хрусталя:«Ответь мне, друг, я умираю,Мне опостылела земля!»И голосок ответил жалкий:«Оставь, я умер, не звони!Поставь мне в горлышко фиалкиИ, помолясь, похорони!Я детство, детство золотое,Но безвозвратное твое,Теперь ты всё одень стальноеИ острое возьми копье!
