— Вместе с пленными?
— Может, и больше. — Ада вертела мешок, пристраивая его поудобнее. Мех с водой она уже перекинула через плечо. — Вход в рудники замуровывают.
— Что ж, пойдем…
Ада расшевелила догорающий костер. Скоро взойдет солнце.
— Идем, идем, мы уже почти дома, — торопил Ламех.
Дорогу они одолели неплохо. Холмами вышли на равнину и через день уже были у Тигра, где Ада выкинула громадный бурдюк с водой, ругая себя за неразумность.
На пятый день пути их догнали Джаред и Ячменное Зерно с людьми.
Ламех быстро поправлялся. И все больше волновался и изнывал от нетерпения.
— Скоро увидим деревья. Зелень пышная после дождей. В роще женщины, может быть, мать с ними.
— Ты думаешь, ей понравится, что я с тобой?
— Как приблудная собака? — ухмыльнулся Ламех.
— Вот именно.
— Ну, что ты! Она всегда хотела дочку. Ты будешь для нее подарком. Сын ушел на войну и привел дочь.
Весь день они шагали, остановились лишь однажды. Вечером увидели зарево города. Ада высматривала обещанные рощи, но вокруг росли лишь маленькие деревца, кривые и изломанные. В горах над Дагонором растения выглядели внушительнее.
Ламех вдруг замолчал и осунулся. Вот они подошли к деревьям, и Ада увидела множество пней. Щепки, опилки… За пнями невысокие курганы, в воздухе висит гнилостная вонь.
— Что это? — спросила Ада.
Ламех не ответил.
На одном из пней сидит Ячменное Зерно, мрачно уставившись на самый большой курган. Сначала Ада подумала, что Ячмень их не видит. Но он улыбнулся.
— Дошли?
— Что с рощей? Где деревья? — спросил Ламех.
— Вон, — Ячменное Зерно кивнул на курган. — Срубили на костры. Жгли трупы.
— А твой дом? — спросила Ада.
— Как раз здесь он и стоял. Мои поля. Но на них теперь ничего не взойдет… При моей жизни, во всяком случае.
— Идем к нам, — пригласил Ламех. — Моя семья почтет за честь…
— Спасибо, меня Джаред уже пригласил. У него большой дом. Пока посижу здесь. — Он криво усмехнулся. — Подышу свежим воздухом. В городе тоже болезнь. Женщины из Акшура принесли… Да и мы добавили. Сами увидите.
Они шагали по пустынным улицам. Ада задирала голову к громоздившимся друг на друге домам. Два, три, четыре дома стоят один на другом!
Такого она еще не видела.
— Обычно здесь так не воняет, — заверил ее Ламех.
Они прошли мимо открытой двери. Внутри женщина рыдала над двумя телами. Старик и ребенок, оба посиневшие, иссохшие. Встретились и другие плачущие женщины, кричащие дети…
Второй дом за оставленной таверной. Ламех вводит Аду, они поднимаются по лестнице. Ступеньки трясутся при каждом шаге, пугая Аду.
Ламех открывает дверь. В комнате стол, глиняные горшки, два спальных настила, ящики. На одном из них сидит одноногий старик. Перед ним кувшин пива, но чашек не видно.
— Отец! — восклицает Ламех. Ада выглядывает из-за его плеча.
Старик тянется к костылю.
— Наконец-то пришел! Я знал, что ты вернешься. Так этой старой карге Тове и говорил. Помнишь, старуха усатая? Она не верила…
— Отец, что случилось? — Ламех обнял старика. — Где мама?
— Беспорядок тут у меня… Заболела мама…
— Где она?
— На прошлой неделе… Жрецы унесли.
Ламех опустил глаза. По лицу его потекли слезы.
Старик похлопал сына по плечу.
— А это кто с тобой?
— Я Ада.
Хозяин показал на один из ящиков.
— Присаживайся, Ада. Какой мерзавец тебя так ударил?
— Видели бы вы меня неделю назад. Сейчас уже гораздо лучше.
— Ничего, скоро ты снова станешь красавицей.
Впервые после смерти отца Аду назвали красавицей. Она сжала руку старика.
— Надо отпраздновать возвращение. Ламех, сбегай-ка за хлебом. — Отец вытащил из кармана крохотный кусочек меди и протянул сыну. — А мы с Адой познакомимся тем временем.
Ламех вышел, даже не сняв мешка.
— Далеко он пойдет? — спросила Ада.
Старик улыбнулся.
— Все равно он сейчас ничего не найдет. Время не то. Просто ему нужно побыть одному. А я уже один насиделся, видит Молох. — Он протянул девушке кувшин. — Что ж, Ада, сын мой к тебе привязан, сразу видно. Расскажи мне о себе.
— Мы с ним просто друзья.
— Друзья? А есть у тебя кто-нибудь больше, чем друг?
— Нет. — Ада пригубила пиво. Напиток ей не понравился. — Был один человек, но он был больше… Как бы это сказать… — Старик терпеливо ждал, но она так и не нашла нужных слов и пожала плечами.
— Что ж, раз вы друзья и вместе путешествовали, то можете разместиться на одном настиле. — Он указал на больший мат. — Если не возражаешь, конечно. Пока не найдешь другого.
— Я и не ищу другого, — щеки Ады вспыхнули.
Андер присел над отпечатком сапога. Четкий слепок в грязи, несколько сухих травинок вмяты в глину. Он шел по следам вверх по течению. Громадный Ибекс здесь сузился до размеров крупного ручья. Если так дальше пойдет, скоро можно будет через него перепрыгнуть.
Что дальше?
Карт этой местности никто не составлял. Может, суждено ему увидеть и засохшие облака, падающие с неба. Воздух здесь холодный, дышать трудно.
После долгих лет в руднике Андер с жадностью впитывал новые впечатления. Около полудня он вышел к заброшенному лагерю. Угли костра холодные, но все же он приближается к цели.
Нагнувшись к воде, чтобы напиться, Андер обнаружил еще один отпечаток. Меньше других, нога босая. Может быть, женщина-нифилим купалась в реке? Но нет, пальцы этой ноги никогда не сдавливал сапог, они могут даже поднять что-нибудь с земли, а при случае ухватиться за ветку. Широко расставленные длинные пальцы.
Андер углубился в траву и обнаружил множество отпечатков босых ног. Нашел длинные белые волосы, явно не с голов нифилим. Слишком толстые и грубые. Волосы дикаря. Старого, судя по цвету.
Андер тщательно обыскал местность и пришел к выводу, что не он один охотится на нифилимов.
Ночью Андер, пытаясь согреться, закутался в плащ и лежал, вспоминая истории о дикарях. Он слышал, что нифилимы заперли в сердце горы плененную королеву диких земель, дух которой Анта-Кане не смог сломить. Верить этой легенде или нет? Он представил себе громадное животное с мощными когтями и
