у храма.
— Что предлагаешь?
— Посты здесь, — Кишар указал плато, граничащее с рекой, и ряд крупных холмов от Карунских гор до равнинных лугов.
Лагассар прищурилась и кивнула.
— Даже если и проку от них не будет, то вреда и подавно.
— Назначь быстроногих.
— С рассветом вышлю.
— Хорошо. — Кишар посмотрел на руки Лагассар. Костяшки левого кулака разбиты, на правой кисти — свежий шрам. Ногти изгрызены до основания. — Еще одна возможность. Они могут разделить силы, половину направить через холмы, половину в долину.
— Даже черноголовые не настолько глупы.
— То есть?
— Разделить армию? Да они и часа не выстоят.
— Ты думаешь? Но наши силы тоже разделены.
Лагассар нахмурилась. Она смотрела на карту так, как будто по пергаменту шагали крохотные, как муравьи, воины.
— Ну… Можно атаковать с двух сторон.
— Но у них численный перевес.
— А что ты предлагаешь?
— Уничтожить преимущество перевеса.
Кишар указал на место, где высокие холмы стояли по обе стороны сужающейся к Дагонору долины. Здесь нифилимы часто проводили учения.
Лагассар смотрела на карту с сомнением.
— Слишком близко к храму.
— Да, риск есть, — признал Кишар. — Но и преимущества очевидны.
— Тогда расположим боевые группы здесь и здесь, — Лагассар указала пальцем на окраины холмов, — и атаковать будем с двух направлений. Если действовать быстро, черноголовые даже не успеют сообразить, в чем дело, как мы расколем их строй.
Кишар удивился и обрадовался сообразительности собеседницы. Лагассар в еще большей степени воин, чем сама Симха. Выносливый боец, она, как оказалось, способна быстро продумывать хитрые тактические ходы. Конечно, она предпочитала видеть врага в открытом поле, но приходилось учитывать сложившуюся ситуацию.
— Рад, что ты согласна. Значит, организуешь оборону в соответствии с планом.
— А что будем делать, если часть войска пройдет через холмы?
Кишар ухмыльнулся:
— Раз уж мы в долине, то людей будет достаточно при любом развитии событий.
Оба помолчали. Изображение местности часто подсказывало Кишару хитроумные идеи, но сейчас карты безмолвствовали. Если и можно было еще что-то из них почерпнуть, то Кишар этого не видел.
Они еще смотрели в пергамент, когда дверь из святилища Анта-Кане со скрипом приоткрылась, и оттуда вышла девушка с длинными черными волосами. В руках поднос, на запястье висит ведро. На щеке след пощечины. Закрыв за собой дверь, она заглянула в ведро для отходов в углу, проверяя, не следует ли вынести и его. Потом направилась к выходу. К счастью для нее, Кишар, как ранее Симха, выходил справлять нужду на воздух.
— Погоди, — приказала Лагассар.
Девушка замерла перед дверью.
— Подойди.
Лагассар повернула рабыню к огню. Кишар заметил, что руки ее дрожат, но, скорее, от страха, чем от тяжелой ноши. Сложения девушка была весьма приятного.
— Это что у тебя, на щеке? — спросила Лагассар.
— Большой… гневается. — Она покосилась на дверь в святилище.
— Чем ты его рассердила?
— Рассердила?
— За что он ударил тебя?
— Я смотрела. — Рабыня покраснела так, что след пощечины потерялся на фоне румянца.
— Смотрела… Куда? — Лагассар ткнула пальцем в след пощечины. Девушка вздрогнула, но не отшатнулась. Кишару ее поведение понравилось.
— Он… — Она колебалась, подыскивая верное слово, чтобы не разозлить эту белую госпожу еще больше. — Большой мылся, — выпалила она.
Кишар усмехнулся. Девушка как раз в том возрасте, когда молодежь присматривается друг к другу во время мытья. Все юноши и девушки, нифилимы тоже. Ничего в этом страшного нет, разумеется, если объект интереса не Анта-Кане.
Лагассар хмурилась.
— Сколько лет она здесь, а языка высших так и не усвоила. — Она сгребла в горсть черные волосы девушки. — Как сажа. И кожа… — Лагассар передернула плечами. — Она больше похожа на животное, чем на человека.
— Оставь ее в покое, — спокойно произнес Кишар. — У нее свои дела.
Лагассар выпустила волосы рабыни и отвернулась.
Девушка не двигалась. Она перевела взгляд с Лагассар на Кишара, очевидно, ожидая новых распоряжений.
— Иди, — проворчала Лагассар, не поворачивая головы. — Слышала, что сказал капитан?
Кишар проследил, как рабыня проскользнула в дверь, открыв ее локтем.
Оказавшись снаружи, девушка заторопилась к складу. Возле кучи шлака она остановилась и выплеснула туда содержимое ведра Анта-Кане. Ночь темная, но она могла бы найти дорогу с завязанными глазами. Не меньше пяти раз за день, а то и больше, пробегала она туда и обратно. Она обречена метаться по этой тропе всю жизнь, а может быть, и дольше. Ночью, в тесном бараке, зажатая между телами товарищей по несчастью, она представляла, как дух ее носится над Дагонором с ведрами отбросов и испражнений.
Она должна была еще вымыть ведро, поднос и все, что было на подносе, но решила отложить все дела до рассвета. Успеет вымыть до того, как придет пора подавать Анта-Кане его завтрак и снова выносить ведро. Работы много. Если б не возможность вздремнуть в промежутках, она бы сошла с ума.
Девушка заспешила к бараку. Если повезет, ее ждет целых четыре часа сна!
— Готова? — спросил стражник от двери.
Она кивнула.
— Быстро ты, — пробормотал он, медленно поднимаясь, чтобы пропустить ее внутрь.
Он уже протянул руку к засову, но тут из-за угла к нему метнулась какая-то громадная черная тень.
Девушка замерла. Только когда огромная черная рука перекрыла дыхание белому стражу, она поняла, что перед ней человек.
Она не видела черных людей, хотя слышала, что они существуют. Лицо… Круглое, с глубоко посаженными глазами и сочными губами. Такое симпатичное, что она даже не подумала заорать от страха. Нифилимы, впрочем, не любили шумных рабов.
Страж затрепыхался, разинул рот, тщетно пытаясь поймать хоть глоток воздуха. Лицо его оросилось потом, глаза выпучились… Но вот тело его обмякло, и он рухнул у ног черного гиганта.
Урук усадил стража на ступеньки, придав ему вид часового, решившего вздремнуть на посту.
Девушка широко раскрытыми глазами следила за незнакомым негром.
— Не бойся, он жив, — успокоил ее Урук. Сначала ему показалось, что она не поняла. — Ты говорить
