- Да как вы смеете?! - закричал Джеймс. - Как вы смеете обвинять меня в этом?!

- Смею! Я все смею! Я уже говорила вам, что очень смелая. Скажу даже больше, мистер Форрест. Если вы не сделаете то, что я вам скажу, эта история обойдет все бульварные газеты и очень скоро.

- О, ради Бога. Почему вы думаете, что пресса заинтересуется этим делом? Столько воды утекло…

- Потому что за это возьмусь я, - ответила Тилли, глядя на него широко открытыми невинными глазами. - Я уже сейчас вижу заголовки в газетах. Я думаю, что история о близнецах, один из которых умер по вашей вине, заинтересует читателя. Я думаю, что с помощью компьютера можно будет воссоздать образ моей сестры, и все увидят, какой красивой она могла бы быть. Я думаю, людям будет интересно знать, по какой причине она родилась мертвой. Я также расскажу, как страдала моя мать, как она боролась с нищетой, а вы ни словом, ни делом не помогли ей.

Джеймс почувствовал, что теряет самообладание. Он шагнул вперед и поднял руку, чтобы ударить ее. Тилли с презрением смотрела на него. Он опустил руку и отступил.

- Вы мне отвратительны, - спокойно сказала девушка. - Боже, как вы отвратительны! - Она повернулась и зашагала к лесу.

Когда Джеймс, разбитый, измученный, охваченный страхом, подошел к дому, он наткнулся на Джулию Бергин. Она была одета в белую водолазку и полосатые бермуды. Ее лицо было умело подкрашено, волосы тщательно уложены.

- Джеймс, я ищу тебя. Как хорошо, что вы нас пригласили.

Весь вид и звонкий голос Джулии шли вразрез с тем отчаянием, в котором они все пребывали. Они были просто оскорбительными, и в первую очередь для Крессиды.

- Зачем я там понадобился? - спросил Джеймс, с трудом ворочая языком. Он чувствовал, что не может совладать с собой.

- Мэгги приготовила сандвичи. Она считает, что мы должны перекусить.

«Эта чертова Мэгги, - подумал Джеймс, - вечно она лезет со своей едой. Неужели она не может думать ни о чем другом?» Внезапно он вспомнил, что не ел с самого утра, и почувствовал страшный голод.

- Возможно, она права, - сказал он с натянутой улыбкой. - Все еще здесь?

- Конечно. Твой очаровательный крестный приготовил нам выпить. Такой душка. Большой оригинал. Многие сочли бы его прямоту за грубость, но мне она нравится. Мой психоаналитик учит меня, что мы все должны знать правду о себе.

- Неужели? - сказал Джеймс. - Это замечательно.

Он взял Джулию под руку и повел к дому.

- Ты не должен так волноваться, Джеймс. Я уверена, что с Крессидой ничего не случилось. Она скоро вернется.

- И мне хотелось бы так думать. Мне бы твой оптимизм!

- Моя женская интуиция, - сказала Джулия, - подсказывает мне, что ничего плохого не произошло. Ты знаешь, мы были очень дружны с Крессидой. Мы были как сестры. Она очень разумная девушка, у нее сильный характер. Она бы никогда не выкинула ничего плохого. Я это твердо знаю. Поверь мне.

Когда они вошли в гостиную, там все было по-прежнему. Все сидели на своих местах. Джеймсу казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он ушел с Тилли.

- Джеймс, как ты себя чувствуешь? - спросила Сюзи. - Ты выглядишь ужасно.

- Со мной все хорошо.

- А где Тилли? - с удивлением спросила Гарриет.

- Она решила погулять, - ответил Джеймс. - Сказала, что ей нужно размяться.

- Она удивительная! - с восторгом сказала Гарриет. - Вы знаете, она пробегает по пять миль в день.

- Молодчина! - с иронией заметил Джеймс. Гарриет подозрительно посмотрела на него. Он с непроницаемым лицом выдержал ее взгляд.

- Послушайте! - воскликнул Мерлин, сидевший рядом с Жанин. - Давайте поедим. Мэгги, ты наготовила еды на целый год. Жаль, если она пропадет. Положи ее в морозильник. Хорошая вещь - морозильники. У меня их целых два. Я хожу теперь в магазины два раза в год.

- Как интересно! - воскликнула Джулия. - А как же насчет свежих овощей и фруктов?

- Никогда не ем такой дряни, - ответил Мерлин. - Просто не выношу, за исключением красного перца. Я съедаю по нескольку штук в день. Здесь, конечно, я ем их свежими. Вы знаете, - Мерлин торжественно оглядел присутствующих, - что в одной штуке перца больше витамина «С», чем в трех апельсинах? Вы, конечно, знаете об этом, - добавил он, обращаясь к Жанин. - Не мне учить вас, что такое хорошая еда. Когда весь этот сыр-бор прекратится, позвольте мне приготовить для вас хороший обед.

Все смущенно молчали, стараясь не замечать бестактности Мерлина.

- Меня всегда поражало, как прекрасно вы выглядите, - сказала Джулия. - В вашем возрасте - и так выглядеть. - Нет, нет, Мэгги, не надо креветок. У меня от них аллергия. Положи мне кусочек огурца.

- В моем возрасте! - пробормотал Мерлин. - Знаете ли вы, леди, что в свои восемьдесят четыре года я выгляжу лучше многих ваших соотечественников? Посмотрите на них: все толстые, с обвисшими лицами, огромными животами, и все, как и вы, аллергики!

- Уж коли мы заговорили о здоровье, - вмешалась Гарриет, - Оливер, тебе не говорили, что накануне Крессида себя плохо чувствовала? Жанин слышала, как ее тошнило. Прошу прощения, что говорю об этом во время еды. Ты не знаешь, Оливер, она действительно была больна или это просто нервы?

Оливер встал со своего места и подошел к окну. Он постоял там некоторое время, молча глядя во двор, затем повернулся и сказал:

- Нет, она была не больна. Она была беременна. Джеймс, дай мне выпить.

Рука Джеймса с бутылкой виски дрогнула. Он посмотрел на Оливера, пытаясь в его глазах прочитать то, что тот думает о его любимой дочери. В его взгляде не было смущения или бравады, скорее он выражал гнев. Перед Джеймсом промелькнули тридцать лет его практики, когда он по мельчайшим признакам распознавал беременность, устанавливал ее сроки. Как это он не мог распознать, что его дочь беременна? Он посмотрел на Гарриет, которая, побелев, во все глаза смотрела на Оливера, и понял, что она думает о том же.

Больше всего на свете ему хотелось увидеть сейчас Алису. События последних суток были кошмаром, и ему хотелось поговорить с человеком, не лишенным здравого смысла, а таким человеком была Алиса. Это она изменила всю его жизнь. Может, ему все-таки удастся вырваться в Лондон, может, они даже пообедают вместе. Крессида наверняка сегодня не вернется, и он не понадобится в качестве шафера. Кроме того, сейчас здесь Тилли, и она лучше него присмотрит за Оливером. Она и Руфус. Странная это пара, чудесная, но совершенно непредсказуемая.

Манго вспомнил двух предыдущих любовников Тилли - чрезвычайно эксцентричного кинорежиссера, который недавно сменил профессию и теперь участвовал в гонках «Формула-2», и чернокожего бисексуала, дизайнера по интерьеру, известного тем, что с помощью лишь одному ему известных средств он добивался потрясающего эффекта. И вот сейчас она влюблена в прекрасно воспитанного английского адвоката, который уважает своих родителей, открывает перед женщинами двери, встает, когда в комнату входят старшие. Любовь творит с людьми странные вещи. Это он знает по собственному опыту. Он мог бы влюбиться в любую достигшую совершеннолетия девушку на любом из континентов, а вместо этого потерял голову из-за многоопытной, бывшей замужем, почти сорокалетней женщины, обремененной тремя детьми. Как после этого не поверить в любовь? Руфус, который впервые влюбился, когда ему было семнадцать, только и мог тогда говорить что о своей любви. Это было во Франции, где Манго проводил с ним и его родителями школьные каникулы. Руфус был вынужден тогда расстаться со своей возлюбленной, так как