Спирально громоздящихся колец.

Увенчанная гребнем голова,

С карбункулами схожие глаза,

Лоснящаяся шея, чей отлив

Зеленоватым золотом мерцал,

С надменной возвышались прямотой

Над узловидным туловищем, плавно

Скользившим по траве. Он был красив

И привлекателен. Подобный гад

Позднее не встречался никогда.

С ним змиев не сравнить, в которых Кадм

И Гермиона преображены

В Иллирии вдвоём, ни божество

Из Эпидавра, ни хвалёных змиев,

Чью стать Аммон-Юпитер принимал

Равно — Капитолийский, посетив

Олимпию и Сципиона мать,-

Героя Римского. Сперва путём

Окольным Сатана, как бы страшась,

Но алча, приближался; так моряк

Искусный, управляя кораблём,

Близ мыса или устья, где ветра

Непостоянны, изменяет курс,

Частенько перекладывая руль

И паруса; так точно изменял

Движенья Змий, свиваясь, и опять

Упруго развиваясь, и клубясь

Затейливо на Евиных глазах,

Дабы вниманье женщины привлечь.

Она же за работой шелестенью

Листвы внимала, но о нем ничуть

Не думала, — привыкшая к возне

Различных тварей, что на Евин зов

Послушней шли, чем стадо превращённых

На зов Цирцеи. Змий спешит смелей,

Незваный, к Еве, замирает вдруг

Как бы в восторге; много раз подряд

Пред ней склоняет гребень, шею гнёт

Крутую, лижет Евины следы.

Немое обожанье наконец

Она заметила и на игру

Его взглянула; радуясь тому,

Что смог вниманьем Евы завладеть,

Он, шевеля змеиным языком,

Иль небывалый звук голосовой

Воздушным колебаньем издавая,

Её лукаво начал искушать:

'— О повелительница! Не дивись,

Единственное диво, если ты

Способна удивляться! Я молю:

Презреньем гневным не вооружай

Небесно-кроткий взор за то, что я

Приблизился бесстрашно и гляжу

Не нагляжусь на величавый лик,

Сугубо величавый в этой дебри

Пустынной. О, прекрасного Творца

Прекрасное подобие! Тебе

Подвластно все живое; твари все

Тобой любуются и красоту

Небесную твою боготворят.

Действительный восторг царит лишь там,

Где он доступен всем; но здесь, в глуши,

Меж зрителей — бессмысленпых скотов,

Твоё очарование сознать

Способных в малой мере, Человек

Один — единственный тобой пленён;

Всего один, — когда в кругу богов

Богиней равной ты могла бы стать.

Бесчисленные Ангелы должны

Тебе молитвенно, благоговейно

Служить, вседневной свитой окружив!'

Так льстил ей Враг: он приступ начал так.

Проникла в сердце Евы эта речь.

Хоть будучи весьма удивлена,

Она смущённо молвила в ответ:

'— Что это значит? Голосом людским

И по-людски осмысленно со мной

Тварь говорит! Судила я досель,

Что твари бессловесны, что Господь

Немыми создал их, не одарил

Членораздельной речью. В остальном

Колеблюсь я — их действия, порой,

И взгляды выявляют некий смысл

Немалый. Я тебя считала, Змий,

Хитрейшею из тварей полевых,

Но все же — безъязыкой. Сотвори

Повторно это чудо! Объясни,

Как, будучи немым, заговорил?

И почему ты изо всех животных

Столь дружествен? Вниманье уделить

Такому диву должно. Отвечай!'

Лукавый Искуситель продолжал:

'— Блистательная Ева! Госпожа

Прекраснейшего мира! Мне легко

Тебе повиноваться, рассказать

Просимое. Велениям твоим

Не в силах воспротивиться никто.

Подобно прочим тварям, я сперва

Питался попираемой травой.