Поникшие, лишённые опор,

Приподымала, стебли распрямив,

И бережно плетями гибких мирт

Подвязывала розы, ни на миг

Не помышляя, что она сама -

Прекраснейший, беспомощный цветок,

Что ныне так далёк её оплот

Надёжнейший, а буря так близка!

Враг близился; прополз немало троп,

В тени роскошных кедров, пиний, пальм,

То явно извиваясь, то скользя

Украдкой в цветниках, в рядах густых

Кустов, прилежной Евиной рукой

Посаженных. Сравниться не могло

С волшебным этим райским уголком

Ничто: ни измышленные сады;

Ни те сады, где оживал Адонис;

Ни сад, которым некогда владел

Преславный Алкиной, что у себя

Гостеприимно сына принимал

Лаэрта дряхлого; ни вертоград

Правдивый, где мудрейший из царей

Блаженствовал с египетской женой

Прекрасной. Совершенством здешних мест

Пленился Враг, но восхищённый взор

На Еву особливо обращал.

Так некто, в людном городе большом

Томящийся, где воздух осквернён

Домами скученными и клоак

Зловоньем, летним утром подышать

Среди усадеб и весёлых сел

Выходит, жадно запахи ловя

Сухой травы, хлебов, доилен, стад;

Его пленяет каждый сельский вид

И сельский звук; но ежели вблизи,

Как нимфа, лёгкой поступью пройдёт

Прелестная крестьянка, — все вокруг

Внезапно хорошеет, а она

Прекраснейшая в мире, и вместил

Всю красоту её лучистый взор.

С таким же восхищеньем Змий взирал

На уголок цветущий, где приют

Столь ранним утром Ева обрела.

Телосложеньем Ангелу под стать

Небесному, но женственней, милей,

Невинностью изящною, любым

Движением, она смиряла в нем

Ожесточенье, мягко побудив

Свирепость лютых замыслов ослабить.

Зло на мгновенье словно отреклось

От собственного зла, и Сатана,

Ошеломлённый, стал на время добр,

Забыв лукавство, зависть, месть, вражду

И ненависть. Но Ад в его груди,

Неугасимый даже в Небесах,

Блаженство это отнял, тем больней

Терзая Сатану, чем дольше он

На счастье недостижное глядел;

Наисильнейшей злобой распалясь,

Намереньям губительным успех

Суля, в себе он ярость горячил:

'— Мечты, куда вы завели! Каким

Обманом сладким охмелённый, мог

Забыть — зачем я здесь! Нет, не любовь,

А ненависть, не чаянье сменить

На Рай — Геенну привлекли сюда,

Но жажда разрушенья всех услад,

За вычетом услады разрушенья;

Мне в остальном — отказано. Итак,

Удачу надобно не упустить.

Вот женщина; она — одна и всем

Доступна искусам. Её супруг,-

Насколько я окрестность обозрел,-

Находится не близко. Я страшусь

Его мышленья высшего. Он горд

И, несмотря на то, что сотворён

Из праха, — мужественен и могуч.

Воистину подобного нельзя

Противника ничтожеством считать,

Неуязвимого, когда я сам

Подвержен боли; так унизил Ад

И пытки обессилили меня,

В сравненье с тем, каков я прежде был

На Небесах. Пусть Ева хороша

Необычайно и любви богов

Достойна, — не страшна она, хотя

Любовь и красота внушают страх,

Коль скоро не подвигнуть супротив

Такую ненависть, что тем сильней,

Чем лучше под личиною любви

Укрыта; это самый верный путь,

Надёжный способ Еву погубить!'

Так Враг людского рода говорил,

Укрытый в Змие, злобный постоялец;

Он к Еве направлялся не ползком,

Как нынче, пресмыкаясь по земле,

Волнами изгибаясь, но стоймя,

Подобно башне, опершись на хвост,

На основанье круглое, — клубы