Распорядитель боев пристально смотрит на меня. А затем произносит.
— Вот в чём вопрос, может ли она дратца?
— Есть только один способ, это выяснить, — говорит мис Пинч.
— Совершенно верно, — говорит он. — Не найти более подходяшева времени. Пошли.
Распорядитель идет к двери, к той, через которую вышел ДеМало и широко распахивает её. Шум, который мы уже слышали разливаетца по комнате и весит в воздухе. Он выходит наружу. Мы следуем за ним.
Мы стоим на платформе, глядя на огромную толпу людей.
— Добро пожаловать в Колизей, — говорит он.
Я пытаюсь разобратца во всем. Дом Хозяина Клетки стоит на вершине холма. Он простираетца вниз, далеко от дома. Внизу под нами, вырубленный косогор, и ряды, ряды скамеек с тремя четкими дорожками между ними, которые тянутца сверху до низу.
Лавки забиты людьми. Все кричат, а кто-то за них подпрыгивает и размахивает кулаками. И все смотрят куда-то в одно место.
В клетку. Внизу холма на открытом пространстве стоит большая металическая клетка.
Внутри дерутца двое мужчин. Толпа ревёт, в воздухе Колизея висит запах возбуждения. Зрители беснуются, похоже всё движетца к развязке.
Бойцы были босыми, никакой защиты ни на руках, ни на ногах. На них одеты короткие туники. Никакова оружия. Они наносили друг другу удары, боролись, пинались, вскарабкивались по стенам клетки и бросались вниз, штобы приземлитца на своево противника.
Один из них очень вымотался. Кровь сочилась у нево из носа и он начинает шататца, от ожесточеных ударов своево соперника.
— Похоже, это конец для Арташира, — говорит Хозяин Колизея.
Соперник Арташира загоняет его в угол, хватает его за горло обеими руками и сжимает их, сильно ударяя несчастнова о прутья клетки. Арташир обмяк. Тот другой парень его отпускает и Арташир соскальзывает спиной по решетке на пол.
Победитель держит свои руки над головой, размахивая кулаками в воздухе, а толпа слетает с катушек. Все как взбесились, набрасываютца на клетку, кричат и прыгают. Некоторые даже принимаютца дратца друг с другом и охранники бросаютца разнимать их. Глаза у всех как диких животных.
Арташир заставляет себя медленно поднятца на ноги. Вот он уже стоит и слегка покачиваетца. Толпа орёт, выражая свое недовольство. Затем все поворачиваютца лицами к нашей платформе и кричат.
— Прогнать его через толпу! В толпу его! К нам давай!
А потом начинают скандировать,
— В толпу! В толпу! В толпу!
Арташир смотрит на Распорядителя, тот сверху смотрит не нево.
— Обычно я могу предугадать исход, — говорит он. — Но вот с этим... че-то вышла промашка... Его воля к жизни кажется сильнее, чем у большинства. Полагаю, именно поэтому он продержался так долго. Он определенно принес пользу бизнесу. Ладно уж, какой смысл впадать в сентиментальность. Он проиграл два свои последних боя, а с этим уже и третий. Правила есть правила.
Он сдергивает красную салфетку со своей шеи, и поднимает её в правой руке, прямо над головой. Толпа теперь орет еще неистовее и громче, чем прежде.
Распорядитель вздыхает.
— О, давайте уже покончим с этим.
Затем он опускает руку.
Два здоровенных смотрителя клетки открывают в неё дверь и вытаскиваю Арташира наружу. Толпа тут же, словно срываясь с цепи, устремляетца к дорожке, идущей пролегающей посередине Колизея, толкаясь, ударяя и пиная друг друга, таво кто оказываетца рядом.
Вооруженные охранники расталкивают людей так, штобы расчистить проход.
— Они живут ради этова, — говорит Распорядитель. — Они хуже зверья. Вот, што делает с людьми слишком большое употребелние чаала. Дурачьё.
Потом все начинают топать ногами по земле. Всё вокруг трясетца, даже платформа, на которой мы стоим. Топот становитца всё быстрее и быстрее.
Смотрители толкают Арташира вперед. Он оглядывает Колизей. Он делает глубокий вдох через нос, голова его высоко поднята. А затем он меняетца в лице. Оно напрягаетца. Как будто он принял решение. Он смотрит вверх на Распорядителя и сплёвывает на землю.
Распорядитель издает смешок.
Затем Арташир запракидывает голову и орёт, словно дикий зверь, которова затравили на охоте и загнали в угол, но тот всё еще продолжает боротца за жизнь.
Он пускаетца бежать. Он рванул по центральной дорожке. Отовсюду к нему тянутца руки, бьют его, хватают за тунику, стараютца сбить с ног. Он наносит удар и высвобождаетца. Ему удаетца продвинутца еще на несколько шагов. Но толпа преграждает ему путь, завывая как свора волков готовая разорвать свою жертву. Тела всё сильнее сжимают его в кольцо. Словно волной накатывают на тонущего человека. Арташир исчезвет в море неиствующей толпы.
Мой живот так и крутит.
— Обидно, когда хороший боец отправляетца на растерзание толпы, — говорит Распорядитель.
Он смотрит на меня. Он протягивает ко мне свою липкую пятерню и гладит меня по щеке.
— А теперь твоя очередь, — говорит он.
* * *
Девушка меньше меня.
Она начинает сразу же действовать против меня жестко. Она движетца так быстро, што я едва успеваю видеть её кулаки. Первый удар мне в лицо, потом под ребра. А я просто стою. Словно сплю.
Но, когда меня, наконец, ударяет словно обухом по голове, и охватывает приступ неистовства и гнева, я понимаю, што это такое. Животные сделают всё, што угодно, лишь бы выжить. Даже отгрызут собственную конечность, штобы сбежать из капкана. Вот, што такое неиставство. И я собираюсь научитца этим пользоватца, если хочу выжить в клетке.
Меня научит эта девочка. А она деретца жестко, грязно. Она проиграла два своих последних боя. Это её последний шанс. Так што её мотивация сильна как никогда, неистовство зашкаливает.
Но моя ярость сильнее её.
Я наблюдаю за её действиями.
Я быстро учусь.
Она чертовски мне наподдавала, прежде чем я достаточно поднаторела. А затем и мне везет. Я наступаю на неё и с размаху бью её в живот, да так, што она отлетает и ударяетца о решетку. Она не поднимаетца до тех пор, пока смотритель не ставит её на ноги.
Всё кончено. Конец.
Конец для неё. Начало для меня.
Они не называют мне её имени. У неё есть маленькая родинка на лице. Родинка похожа на бабочку.
Как и сказал Распорядитель, обидно, когда хорошие бойцы отдаютца на растерзание толпе.
Но одну из нас непременно ждала бы эта участь.
И я чертовски уверена, што, если бы это была ни она, то я.
* * *
Пинчи сидят снаружи, на палубе. Они празднуют свою удачу с кувшином браги, заедая её жареным голубем. Сегодня наша последняя ночь на Пустынном Лебеде. Завтра они переедут в город. Пинчи и Эм, разумеетца. Я же перееду в туда, где они содержат все колизейных бойцов.
Я лежу на своей койке. Как обычно прикованная по рукам и ногам. Эм сидит подле меня. У неё в руках тряпка смоченная в соке герани и она легкими прикосновениями, правда, очень аккуратно, прикасаетца к моему порезу под глазом.
