вздохнула.

– Здравствуй. – Когда Келси открыла дверь, ей пришлось задрать голову, чтобы встретиться с темно‑карими глазами, в которых играли чертики. Она забыла о его высоком росте, но в остальном он ничуть не изменился, пожалуй, даже стал еще интересней. Высокий, худощавый, манера держаться непринужденная и уверенная, властные черты красивого лица выражают непреклонную волю. Ее внутренности сделали сальто‑мортале. – А ты, Келси, все такая же красавица и.., очень выросла. – В этих загадочных словах был намек, но она решила пропустить его мимо ушей. Он действительно ни чуточки не изменился.

– Надеюсь. – Она улыбнулась, но не решилась двинуться с места. Ноги стали будто из ваты. – Я теперь, знаешь ли, деловая женщина. – Взмахом дрожащей руки она пригласила его войти.

– Ах, да. – Он неторопливо прошел в комнату, и, прежде чем повернуться к нему снова лицом, она закрыла дверь. – Насколько мне известно, дизайн интерьеров? Так, значит, колледж все‑таки пригодился?

– Да, пригодился. – Несмотря на ее четырехдюймовые каблуки, он возвышался над нею на целую голову, и от этого в ней почему‑то шевельнулась легкая досада. – А ты что, сомневался? – Все‑таки он задел ее за живое.

– Ничуть не сомневался, – небрежным тоном ответил он. – Я отлично знаю, ты очень смышленая.

– Вот именно, – холодно согласилась она, постаравшись придать лицу бесстрастное выражение, но в душе у нее все так и кипело против этого лениво‑снисходительного тона. Увидев ее вызывающе запрокинутую голову, он прищурился, и она могла бы поклясться: на мгновение его твердые губы тронула легкая усмешка. До чего же неприятен был ей этот человек!

– Ты снимаешь эту квартиру? – Он окинул крохотную комнатку проницательным взглядом, чуть задержавшись на заваленной платьями кровати, видной через полуоткрытую дверь спальни.

– Да! Не у всех денег куры не клюют. – От ее едкого тона брови у него едва заметно дрогнули, но он не отреагировал, а она, выпалив эту резкость, почувствовала себя неловко. Теперь он подумает, что она настоящая мегера! Впрочем, какая разница, что он подумает? Какое право он имел иронизировать насчет ее скромного жилья?

– Ты отлично устроилась. Я поначалу жил в одной комнате с общей ванной.

От его великодушия кошки у нее на душе заскребли еще сильнее, и впервые за многие годы она почувствовала себя совершенно не в своей тарелке. И зачем только он снова на нее свалился? До сих пор все шло так хорошо, а теперь вдруг покатилось кувырком и наперекосяк.

– Поехали?

Она внезапно вспомнила, что ей следовало бы чем‑нибудь его угостить, но было уже поздно. Она отрывисто кивнула и потянулась за сумочкой. Все получается значительно хуже, чем она предполагала. И зачем только она решилась принять это приглашение?

Автомобиль Маршалла оказался длинным, темным, мощным – точная копия хозяина, мелькнула у Келси ехидная мысль, когда она грациозно впорхнула в шикарный салон, обитый плюшем. Ноги уже вполне ее слушались, хотя каждый раз, когда она ловила на себе взгляд этих прищуренных карих глаз, внутри у нее что‑то переворачивалось.

Он сел в машину вслед за ней и устроился поудобнее на сиденье, но и не подумал завести мотор.

– Знаешь, ты меня просто ошеломила. Потрясенная, она вытаращила на него глаза, решив, что ослышалась, – ведь он говорил вполголоса.

– Извини, не расслышала.

– Я сказал, что ты меня ошеломила, а я, если хочешь знать, не из тех, кто попусту расточает комплименты.

– Да? – Уже во второй раз за последние несколько минут она почувствовала себя в полной растерянности и не нашла, что ответить. – Спасибо.

– Ты и четыре года назад была красавица, но теперь… – Он медленно покачал головой. – Я не ожидал увидеть тебя настолько повзрослевшей. Ты сегодня просто чудо как хороша, Келси. – Он буквально впился в нее глазами, и она чалилась краской.

– Это, наверно, все одежда… – “Дурацкая фраза! Глупая, глупая, глупая! Но он весь такой дьявольски невозмутимый и самоуверенный!'

Внезапно он издал резкий, отрывистый смешок, который она не забыла за все эти годы.

– Я тебя, видимо, смутил? Извини, я не нарочно. Ты, вероятно, помнишь: я страдаю одним недостатком – всегда говорю, что думаю.

– Да, еще бы не помнить, – съязвила Келси, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Какое‑то мгновение, показавшееся ей бесконечно долгим, он молча глядел на нее, а затем медленно покачал головой:

– Да, я так и думал. – Его взгляд обжигал ее, она не выдержала и отвела глаза. – Все такое же червонное золото. – Он приподнял с ее плеча прядь тяжелых волос и обмотал их вокруг пальца. – Я никогда не встречал волос такого оттенка.

– Это, видно, у меня от бабушки. – Она ответила машинально, усилием воли заставляя себя не дрожать, а он между тем осторожно и нежно приподнял рукой тяжелую волну волос и смотрел, как она, мерцая, медленно падает вниз. При этом у него было такое загадочное выражение лица, что она почувствовала, как ее бросило в жар. Его обаяние фатально, это прирожденный соблазнитель, но ее он не одурачит! Кто‑кто, а она знает, что на самом деле представляет собой этот Маршалл. В ее памяти слишком отчетливо запечатлелся образ Анны. Он опасен, как заряженный пистолет, и играть с ним так же рискованно.

– От каких мыслей поджимаются эти губки? – спросил он довольным голосом, заводя мотор и оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли сзади машин, прежде чем выехать на оживленную улицу. При этом на нее пахнуло его восхитительным запахом, и воспоминания нахлынули волной, будто все произошло только вчера, но на сей раз очередной женщиной в его жизни была она – хотя и на один вечер. С ней этот номер не пройдет!

Отвечая на его вопрос, она заставила себя говорить ровным и сдержанным тоном, хотя руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки, а сердце готово было выскочить из груди:

– Я тут подумала: встречаешься ли ты еще с Анной?

– С Анной? – Его лицо, повернутое к ней в профиль, выражало недоумение. – А кто это – Анна?

– Та женщина, которая приезжала к нам с тобой за город в последний уик‑энд.

– Значит, так ее звали? – Он наморщил лоб, силясь вспомнить. – Не знаю, что с ней стало, да и какая разница? С тех пор прошло столько времени. – (Вернее сказать, столько женщин, мысленно добавила она.) – И лично для тебя утекло много воды? – Она намеревалась сохранить небрежный тон, но он уловил в ее голосе осуждение и, не отрывая глаз от лобового стекла, лениво усмехнулся.