рубашках с черными галстуками-бабочками. Метрдотель Уолтер, знакомый Хьюстона, подошел, чтобы осведомиться, нет ли у них каких-либо пожеланий.
Когда им подали десерт, по залу пронесся оживленный ропот. В ресторан входила пара, сопровождаемая телохранителями в строгих темных костюмах. Женщина, необыкновенно красивая несмотря на заметную беременность, была в элегантном свободном платье. Ее темноволосый спутник мрачно смотрел исподлобья.
— Папа, да ведь это Кристина! Принцесса Кристина! А с ней, похоже, ее муж, Жан-Люк.
Принцесса уселась за столик в нише. Все присутствующие разглядывали ее, стараясь, чтобы их любопытство было не слишком очевидным. Тедди отметила, что принцесса стала еще прекраснее, чем раньше.
Она вспыхнула. У нее остались самые теплые воспоминания о Кристине. Пока она раздумывала, не следует ли ей подойти к столику принцессы и поздороваться, принцесса сама посмотрела в ее сторону и улыбнулась.
Через минуту к Тедди и Хьюстону подошел один из телохранителей и передал им приглашение присоединиться к членам княжеской семьи.
— Мы прилетели в Нью-Йорк за покупками, — сообщила Кристина, когда все расселись.
Жан-Люк почти ничего не говорил и только вежливо кивал. Тедди заметила, что он не в духе.
Кристина как ни в чем не бывало продолжала:
— Отсюда мы отправляемся в Лас-Вегас. Мне давно хотелось посмотреть, что он собой представляет. Конечным пунктом для нас станет Лос-Анджелес — там у меня назначено несколько встреч с агентами и режиссерами. Голливуд — это моя мечта.
Кристина держалась так просто и естественно, словно они виделись только вчера. Тедди поддалась нахлынувшим воспоминаниям о чудесной стране, похожей на сказочное королевство.
— Как поживает Габриелла? Как здоровье князя? Жак, я слышала, стал заправским гонщиком. Когда на свет появится твой малыш?
Смех Кристины звенел, как серебряный колокольчик:
— В марте — если не поторопится.
Потом она рассказала Тедди о последних гонках, состоявшихся в Испании.
— Отец был вне себя.
— Жак… с кем-нибудь встречается? — не подумав, спросила Тедди и тут же пожалела об этом.
Кристина испытующе посмотрела на нее.
— Он встречается с леди Филиппой Готорн. У них… довольно серьезные отношения — во всяком случае, со стороны Жака.
Наконец Тедди с отцом извинились и поднялись из-за стола. Завтра ей предстояло играть финальный матч.
— У вас есть билеты на «US Open»? — спросила Тедди прежде чем уйти. — Если нет, я попрошу, чтобы вас встретили и проводили в ложу.
Кристина мельком посмотрела на Жан-Люка, который снова помрачнел — его ничуть не обрадовало неожиданное приглашение.
— К сожалению, у Жан-Люка назначены деловые встречи в Лас-Вегасе, — извиняющимся тоном сказала принцесса. — Но мы непременно будем смотреть трансляцию финала, Тедди. Я буду молиться, чтобы ты переиграла эту злющую Рокси Эберхардт. И еще, Тедди… — Кристина понизила голос, и ее глаза увлажнились, — позвони мне, когда освободишься. Я… по тебе скучаю. Мы вернемся в Косту через неделю, а то и раньше. Непременно позвони!
Тренировка началась в шесть тридцать, но влажная жара даже в такой ранний час давала себя знать.
К полудню Тедди уже сидела у бортика, наблюдая за финальной встречей Огги Штеклера и Андре Агасси. Огги безнадежно проигрывал. По его лицу ручьями струился пот, тенниска промокла насквозь. Когда мяч после его удара ушел за боковую линию и трибуны зааплодировали, лицо Огги исказилось злобой.
После матча Тедди зашла его поддержать. Огги пребывал в крайнем раздражении, он едва посмотрел в ее сторону.
— Я страшно бешусь, когда проигрываю, — буркнул он, отстраняясь.
— Понимаю, но это тоже своего рода опыт. Надо проанализировать игру и впредь не допускать…
— Ради Бога, избавь меня от нотаций. Что за привычка вещать прописные истины? Оставь меня в покое.
Тедди сразу ушла. Огги даже не пожелал ей удачи, хотя до финальной встречи в женском разряде оставалось всего полчаса.
Тедди была предельно сосредоточена. Мягко пружиня коленями, она готовилась к приему подачи. Во время игры для нее не существовало ни рева трибун, ни рокота громкоговорителей.
Физически крепкая, Рокси Эберхардт исповедовала агрессивную, жесткую, почти маниакальную манеру игры.
В следующее мгновение со стороны Рокси последовал мощный проникающий форхэнд. Пытаясь догнать мяч, Тедди наступила на какой-то скользкий камешек.
Правую лодыжку пронзила нестерпимая боль, словно сотня ножей впилась в ногу до самого колена.
— Тедди, деточка моя, все будет хорошо, — говорил Хьюстон Уорнер охрипшим от волнения голосом.
Он стоял рядом с хирургом-травматологом, который дежурил на стадионе во время всех матчей «US Open».
Тедди открыла глаза. Она лежала на жестком грунтовом корте. Вокруг толпились члены оргкомитета, служащие стадиона и вездесущие фотографы. Словно откуда-то издалека до нее донесся ропот трибун. Сейчас уже все поняли, что одна из сильнейших теннисисток мира получила серьезную травму.
— Папа… Сама не знаю, как это произошло. Я бежала, а потом раз — и все.
— Я с тобой, родная.
Тедди искала глазами Огги, задыхаясь от боли.
Надо же такому случиться — перелом лодыжки!
— Сейчас приложим лед, сразу станет полегче, — говорила ей на ухо медсестра.
— У меня… тяжелый перелом?
— Это покажет рентген, миленькая. Теперь наложим шину и поедем в больницу. Все будет хорошо.
Тедди бессильно уронила голову на горячий грунт. Она твердо решила не давать воли слезам.
Огги протиснулся сквозь людское кольцо в тот момент, когда медики уже укладывали Тедди на носилки.
— Боже мой, Тедди, какой ужас. — Огги обнял ее за плечи.
— Огги…
Но его уже оттеснили в сторону. Санитары понесли Тедди к машине «скорой помощи».
