Если бы ей нужно было из всех прожитых дней выбрать один, который ей хотелось бы сохранить в волшебной неприкосновенности и который она охотно пережила бы снова, то это было бы сегодня. Так она думала вечером следующего дня, стоя под горячим покалывающим душем и намыливая голову шампунем. Сегодня она научилась ходить на лыжах!

Не все еще у нее получается. Но она освоила уже ход «плугом», научилась взбираться по склону и скатываться вниз, не теряя равновесия, и Марк объявил, что он впервые встречает человека, сумевшего за один день сделать такие успехи. Если так пойдет дальше, сказал Марк, то Ким вскоре достигнет его уровня.

Сам он был отличным лыжником и, пока Ким утром занималась на лыжне с инструктором, позволил себе довольно рискованные виражи в одиночестве. Когда он вернулся, волосы его были растрепаны, лицо обветрено.

— Где же вы были? — поинтересовалась Ким.

— На крыше мира, Ким. На самой его верхушке.

Марк указал рукой на огромную заснеженную чашу, возможно кратер потухшего вулкана, находившуюся на вершине поросшей лесом горы. С того места, где стояла Ким, катавшиеся там смельчаки казались темными точками, скользившими по сверкающему в лучах солнца снегу.

— Надо будет взять вас туда.

Вспоминая сейчас эти слова, Ким почувствовала, как подпрыгнуло у нее сердце. Остальной день они провели вместе. Смывая пену с волос, Ким громко хохотала, когда в памяти ее всплывал какой-нибудь эпизод. Вот она идет по лыжне, а Марк скользит по той же лыжне задом наперед и разговаривает с ней. А вот он летит в снег, потому что она вдруг стала соскальзывать со склона вбок и, чтобы удержаться на ногах, ухватилась за Марка.

А потом было это неожиданное падение в лесу. Хорошо хоть она не ударилась о дерево. Но поза, в которой она лежала, была крайне неудобной, и подняться не было никакой возможности. Ее лыжи и ботинки так глубоко зарылись в мягкий, неутрамбованный снег, что ей казалось, будто ноги ее замурованы в цемент.

Марк подъехал мгновенно.

— С вами все в порядке?

— По-моему, да. Только вот выбраться не могу.

Ее положение вдруг показалось ей очень смешным. Лежит в снегу, шапка неизвестно где, мир словно перевернулся… Представив все это, Ким начала хохотать.

— Что вы сказали? — спросил Марк.

Даже если смотреть на него снизу, он все равно не выглядел смешным.

— Я увязла в снегу. Боюсь, мой рыцарь, вам придется снова меня выручать.

— Ох, Ким! — Марк проговорил это с такой нежностью, что у нее зашлось сердце. — Ладно, только сниму лыжи, а то выручать придется нас обоих.

Вызволение Ким стало самой настоящей комедией. Марк пробирался по снегу, доходившему ему до бедер, стараясь нащупать руками ее лыжи. Одну он извлек без труда, зато другая задралась вверх и запуталась в тонких сосновых ветках у нее над головой.

В конце концов, Марк освободил ее, но они долго не могли отдышаться после этой непосильной работы. Добравшись до утрамбованной тропы, они рухнули, изнемогая от смеха. Проходивший мимо них лыжник из команды спасателей поинтересовался, не нужна ли им помощь. Ким не удалось принять серьезный вид, так что отвечать пришлось Марку.

— Нет, спасибо, у нас все замечательно, — сказал он, стараясь изо всех сил говорить с достоинством, но тут же снова расхохотался.

Да, день можно назвать идеальным, думала Ким, вытирая волосы белым мохнатым полотенцем. Небо невероятно голубое, воздух кружил голову, как шампанское… и Марк, Марк, который выглядел непозволительно красивым.

Около четырех они вернулись и провели час в центре города, заходя в магазины и любуясь зданиями в истинно викторианском стиле.

Теперь Ким умирала от голода. От лыж и свежего воздуха аппетит у нее разыгрался. Она быстро высушила волосы и оделась.

— Как я выгляжу? — спросила она, встретившись с Марком в холле.

— Вот это да! — тихо проговорил Марк, не желая, видимо, чтобы Ким его слышала.

Но Ким услышала. Сердце у нее сжалось. Она с сомнением посмотрела на свои джинсы и блузку. Ей- то казалось, что выглядит она совсем неплохо. Может, все дело в блузке? Вероятно, она не подходит к джинсам? Блузка была очень женственной — кремового цвета шелк со слегка приподнятыми плечами, вырезом мысом и небольшим воротничком. Наверное, слишком женственно для джинсов, решила Ким.

— Как понимать ваше «вот это да»? В чем же вы ожидали меня увидеть? К вашему сведению, я не прихватила с собой весь свой гардероб.

Марк кисло улыбнулся, обнял Ким за плечи и повернул к висевшему поблизости зеркалу в старинной овальной раме. В нем отражалась вереница исполненных сепией портретов, висевших по стенам и извлеченных не иначе как с какого-нибудь забытого чердака.

— Хватит вам все время обороняться, смотритесь лучше почаще в зеркало.

Одной рукой он держал Ким перед собой, другой взял ее за подбородок и наклонил ее голову к зеркалу.

— Взгляните же на себя, Ким.

Ким посмотрела в зеркало, но не смогла ничего там увидеть. Потому что существовало сейчас для нее только тело Марка, которое она ощущала сквозь джинсы и блузку.

— Вы выглядите изумительно, — проговорил Марк, подчеркивая каждое слово.

Ким снова взглянула в зеркало и увидела там не Ким Уэйд, а мужа и жену, глаза которых блестели, а тела были соединены. Они словно превратились в один из тех портретов, что висели в холле и как будто застыли во времени.

Лицо Марка стало серьезным. Ким готова была поклясться, что эта безумная мысль возникла и у него. Он снял руку с ее плеча.

— Где бы вы желали поесть?

Ким прерывисто вздохнула.

— Мне все равно.

Действительно, какое это имеет значение, если вокруг будут люди. Главное — поесть поскорее.

Придерживая Ким за талию, Марк повел ее к лифту.

— Значит, вы не будете сердиться, если я уже заказал столик?

— Нет. Х-хорошо.

Выйдя из лифта, они прошли под аркой в стене.

— Господи! — прошептала Ким, оказавшись в небольшом зале, освещавшемся только пламенем в камине, что придавало всей атмосфере особую интимность. Где-то в трепещущем полумраке наигрывал свою мелодию пианист. Ким с Марком проследовали за встретившей их женщиной к столику, на котором горели свечи. Это был особенный столик, поскольку стоял он в застекленной нише, откуда открывался вид на залитые лунным светом горы, и можно было одновременно видеть огонь в камине и даже слышать потрескивание поленьев.

— Приятного аппетита, — улыбнулась женщина-метрдотель. Думает, наверное, что мы супруги, решила Ким.