и рубить, что даже не стали перед сном драться. Отсутствие кровоподтеков на круглых физиономиях определенно значило, что времена наступают иные.

— Тукка! — мальчик подошел к головорезам, которые ворочались в мятом железе, устраиваясь поудобнее. — Тургубадук!

Те разлепили глаза.

— Подъем! Нужно ехать.

Тукка и Тургубадук озадачились. Они сонно глядели на хозяина, который, уперев руки в бока, сурово возвышался над ними.

— Подъем, говорю!

— Подъем? — не понял Тукка.

— Ехать? — не понял Тургубадук.

— Подъем! Ехать!

— Ну-у, хозяин! Какой подъем? Спать пора, мы уже спать собрались, — заскулил Тукка.

— Ну-у, хозяин! Куда еще ехать? Темно ведь уже! — заныл Тургубадук.

— По важному делу, — сообщил терпеливо Каборга.

— Какие дела, спать ведь пора, — скулил Тукка.

— Какие дела, темно ведь, — ныл Тургубадук.

— Ага. Значит, вам уже неинтересно кого-нибудь заколоть? Кому-нибудь отрубить голову? Вы, значит, тоже покрылись пометом, как весь этот Замок? Значит, вам хочется, чтобы нас порезал в обрезки и покрошил в крошки страшный Шара?

Тукка и Тургубадук насторожились.

— Мне нужно украсть у Шары Волшебную силу. Подумайте, как я поеду один? А если меня там покрошат в крошки? Кого тогда вы будете защищать?

— А что это такое — Волшебная сила? — спросил Тукка.

— А ее можно проткнуть пикой? — спросил Тургубадук.

— Волшебная сила — это такая штука, которую нужно украсть, — отрезал Каборга. — Собирайтесь! Дел будет много. Ты, Тукка, сможешь зарубить кого-нибудь алебардой. А ты, Тургубадук, проткнуть кого- нибудь пикой.

— Здорово! — Тукка вскочил, поскользнулся, грохнулся, вскочил снова. — Вот это дело, хозяин! — он в восторге разрубил алебардой скамейку.

— Вот это дело! — Тургубадук вспрыгнул и всадил пику в дверь, едва не снеся мальчику голову. — В дорогу!

— Ждите меня у моста, за воротами, — наказал Каборга.

— Только вы недолго, хозяин, — радостно ответили головорезы, — а то они лягут спать, и мы никого не зарежем!

— Я быстро! — успокоил Каборга. — Мне нужно только предупредить взрослых, что я отлучусь на пару-тройку часов, отрубить пару-тройку голов. Ждите!

— Так вы недолго, хозяин!

— Вы побыстрее там!

Они угромыхали.

— Вот это я понимаю, — сказал Каборга с удовлетворением.

Он снял со стены веревку с крюком и направился в каморку советника. Тот расхаживал из угла в угол. Ужин на столе был нетронут.

— Советник! Я придумал. Нужно съездить в тот замок и украсть у Шары Волшебную силу. У меня есть книга, так там написано, что если у мага отнять Волшебную силу, он перестанет быть магом. Шара пишет, что он маг, значит, у него есть Волшебная сила. То есть если мы как-нибудь эту силу у него отберем, он перестанет быть магом и не сможет нас покрошить и порезать.

Советник поскреб затылок:

— Стоит ли так доверяться книгам? Ведь ехать-то далеко, два часа?

— А кому еще доверяться, — вздохнул мальчик, — если вокруг такой кавардак? Ключнику? Ладно, мы поехали.

— Вы бы взяли накидку, хозяин...

— Там тепло, — бросил мальчик и прикрыл за собой дверь.

Каборга прошел в конюшню, забрался на лошадь и выехал во двор. Миновав арку ворот, он переправился через ров и закричал на головорезов, которые разминались, разрубая дубовые стволы вдоль дороги:

— Хватит мусорить! Мало вам, весь Замок сегодня опилками запорошили. Заставлю завтра все убирать, будете знать.

— Как же так, хозяин? — заскулил Тукка. — Если завтра крошить и резать, зачем убирать, хозяин?

— Зачем убирать, хозяин, когда завтра крошить? — заныл Тургубадук.

— Молчать! — свирепо закричал мальчик. — Прикажу убирать — будете убирать. Вам что, приятно будет крошить и резать в таком свинарнике?

Тронулись в путь.

Каборга — на кляче, головорезы — трусцой, от которой окрестности сотрясались до самых предгорий. Тукка и Тургубадук забегали вперед, обшаривали кусты, для верности тыкая алебардой и пикой во что ни попадя. Тукка, который по такому случаю захватил любимую дубинку, громко колотил по стволам. Через полчаса Тукка наткнулся на ежика, заверещал от восторга, отшвырнул алебарду, бросил дубинку и с ежиком в ручищах побежал к Тургубадуку. Тургубадук умилился, выкинул пику, и они стали носиться с ежиком, пока не грохнулись в ближайшую яму.

Каборге пришлось спешиваться и их выручать. Потом пришлось спускаться к ручью и купаться, потому что на головорезов было страшно взглянуть, даже страшнее обычного. Каборга еле отскреб их от глины, травы и палых листьев. На все ушло полчаса, и они уже сильно опаздывали.

— Вы что, думаете, нас там ждать будут?! — возмущался мальчик, вернувшись в седло. — Подождем, дескать, полчасика, пока Тукка и Тургубадук не приедут, нас не проткнут? Пока голову нам не отрубят? Вы что, правда так думаете?

— Но он был такой славный, — басил Тукка. — У него были такие ушки, и носик!

— А еще у него были такие блестящие глазки, — хрипел Тургубадук. — А как он пофыркивал!

— У него были такие иголочки! — басил Тукка. — Внизу черненькие, а сверху все серебристые.

— А коготочки! — хрипел Тургубадук. — Такие остренькие! Почти такие же острые, как моя пика.

— Нет, как моя алебарда, — возразил Тукка.

— Ну уж нет, — отрезал Тургубадук. — Как моя пика!

— Сейчас как дам! — пригрозил Тукка и уже развернулся, чтобы врезать Тургубадуку, но Каборга изо всех сил треснул его кулачком по лысине, в которой отражалась луна.

— Что за наказание! — воскликнул мальчик. — Все! Разворачиваемся — и домой. С меня хватит! Пусть Шара, наконец, приезжает и режет всех в крошки. Может, хоть тогда не придется все это терпеть.

— Ну хозяин, — заскулил расстроенный Тукка. — А как же отрубить голову?

— Ну вы же обещали, хозяин, — заныл несчастный Тургубадук. — Ведь проткнуть кого-нибудь пикой.

— Хотя бы пару раз дубинкой треснуть кого, — добавил Тукка. — А то зачем я ее взял?

— Тогда быстро вперед, и молчок!

И они ехали по ночной дороге, и в небе ярко серебрилась луна, и горы на горизонте сверкали снежными шапками, и лицо трогал ласковый ветер. И они проехали еще час, и Тукка только два раза треснул Тургубадука по шее, а Тургубадук только раз огрел Тукку пикой по голове. Луна полным кругом сияла в черноте неба. И вот впереди, на холме над дорогой засветились в ночи башни замка. Мальчик с головорезами выехал на поляну.

— Стоять, — приказал мальчик, вглядываясь в поросшую мхом стену и соображая, в какое окно лучше пробраться.

— Ну и где же, хозяин? — завертел головой Тукка, перехватывая алебарду. — Кому отрубать голову?