раннединастического периода. Шумерское слово «царь» (Lugal) имеет основное значение «великий человек» и первоначально использовалось не только для обозначения политической главы государства, но также хозяина в отношении своих рабов.

Поскольку студентами, изучающими религию, уделяется большое внимание наличию предполагаемой модели в древней ближневосточной концепции царства, есть смысл указать на существенные различия между шумерской и иудейской теориями царства. Когда царство как форма правления появилось в Израиле, это вызвало горячее неодобрение в отдельных кругах, считавших, что только Бог есть царь (1 Цар., 8: 7). Институт царства не был на самом деле исконным иудейским институтом, а был введен как имитация иностранной практики, как указано во Втор., 17: 14 и в 1 Цар., 8: 5. Таким образом, правление царя в Израиле, в главном течении официальной религиозной мысли, считалось чисто человеческим институтом, хотя назначенный человек должен был избираться или, по крайней мере, одобряться Господом. Если не рассматривать правление царя в том смысле, что сам Господь был царем, оно не было одной из основных концепций иудейской цивилизации.

Широкое обсуждение идеи «божественного царствования» в Месопотамии и остальных территориях Древнего Ближнего Востока привело к выводу, что неверно говорить о царе в Месопотамии как о божественной фигуре. Позднее в этой главе встретится выражение «царь как бог». Это правильно в контексте, который относится к части ритуала, где царь идентифицировался с Богом для Священного брака, но неправильно говорить о царе как о боге вне упомянутого выше контекста. Отдельные цари, в особенности все, кроме трех, из Третьей династии Ура, в некоторых случаях писали свои имена с клинописным знаком DINGIR (детерминатив, означающий, что следующее имя принадлежит представителю класса небожителей), и из этого был сделан вывод, что эти цари действительно считались богами. Против этого утверждения можно заявить, что даже цари, чьи имена писали таким образом, не обязательно делали это с самого начала своего правления и не в каждом городе царств, которыми они правили. Поэтому было выдвинуто весьма правдоподобное предположение, что явное обожествление указанных царей происходит оттого, что они избраны богами, в некоторой, пока неизвестной, степени, как подходящие для того, чтобы представлять бога на ритуале Священного брака. Даже в период Третьей династии Ура существовали важные различия между так называемыми «божественными царями» и собственно богами. Это верно, что имена таких царей встречаются в списках приношений еды с именами богов, но приношения еды следует отличать от жертвоприношений, которые делались только богам и никогда – царям. Более того, предположительно божественный царь мог строить храмы богам «ради собственной жизни царя», тем самым принимая первичную разницу в статусе между богами и божественными царями.

С религиозной точки зрения царь был прежде всего связу ющим звеном между богами и людьми, которых они создали, чтобы им служить. Он представлял людей перед богами и, в свою очередь, являлся своеобразным проводником, через которого боги регулировали государственные дела для людей.

Поскольку благосостояние нации зависело от благосостояния царя, любая опасность, угрожающая царю, была в высшей степени важна. Когда всевозможные знамения и приметы говорили о надвигающейся опасности, приходилось принимать специальные меры. В некоторых обстоятельствах место царя занимал человек, и его даже могли казнить (как утверждает один перевод) вместо царя. Этот институт лучше известен из ассирийских текстов времени правления Асархаддона, хотя он также применим и к другим периодам. Самый ранний известный пример – из старовавилонского периода, когда (ок. 1860 до н. э.) царь Исина умер, поедая горячую кашу. В это время был избран «подменный царь», назначенный временно; он и остался на троне.

Процедура назначения подменного царя в ассирийские времена была приведена в действие страхом перед затмением, сулившим царю страшные беды. Представляется вероятным, что заместитель избирался богами при посредстве жрицы. Во времена Асархаддона заместитель восходил на трон на сто дней и пользовался всеми привилегиями царской власти, в то время как настоящий царь и его сыновья безвылазно сидели во дворце. Роль такого заместителя заключалась в принятии на себя всех плохих пророчеств, угрожавших царю. В одном из писем того времени сказано, что «он взял на себя все знамения небес и земли». Это утверждение может относиться к специальному ритуалу, хотя последнее не доказано. Взяв на себя все дурные предзнаменования, угрожавшие царю, он умирает. Во всяком случае, так предполагают многие исследователи, опираясь на сочинение вавилонянина Бероса (Беросса), написанное им на греческом языке. Однако французский ученый Р. Лабат справедливо указывает на то, что в сочинении, говоря об исходе замены, утверждается, что заместитель «пошел к своей судьбе» (to go to one’s fate). Сегодня этот широко распространенный эвфемизм, безусловно, означает «идти на смерть», но обычно относится к естественной смерти. Кроме того, напоминает Лабат, когда говорят о несвоевременной смерти, часто используют эвфемизм «он умер не в день своей судьбы». Все это делает менее вероятным утверждение, что заместитель умер страшной смертью – был казнен. Лабат считает, что заместитель приготовился к любой возможной смерти, ожидающей царя. И тогда фраза трактуется по-иному: решение вопроса, умрет заместитель или останется в живых, находится в руках судьбы. Но в любом случае несчастье произойдет с заместителем, а не с реальным царем.

Можно заметить, что институт заместителей, независимо от того, включает он в себя реальную казнь или нет, в корне отличен от широко распространенной практики в примитивных религиях – уничтожать самого царя, когда его могущество начинает уменьшаться. Так было в доисторические времена в Египте, хотя некоторые историки утверждают, что подобная практика существовала и намного позже. Однако институт замены царя известен не из Египта, где простой смертный не мог занять место бога-царя, то есть фараона.

Различные вавилонские мифы творения, хотя и рознятся в деталях, имеют одно общее: человечество создавалось, чтобы служить богам. Поэтому одной из важнейших из обязанностей царя была ответственность за дом бога. В шумерском мифе творения богиня Нинту говорит:

Таким образом, не только знаком глубокого пиетета, но также безусловной обязанностью царя было уделять внимание строительству и реставрации храмов богов. Существует много изображений царей и князей, выполняющих эту благочестивую обязанность. Пример можно видеть на фото 27. Также упомянем стелу с изображением Ур-Намму, основателя Третьей династии Ура, несущего на плечах инструменты, с помощью которых он намеревался заложить фундамент зиккурата. Концепция об обязанности обеспечить жилище богам известна нам и из Ветхого Завета, поскольку о ней тревожился и царь Давид, который сказал

пророку Нафану: вот я живу в доме кедровом,

а ковчег Божий находится под шатром (2 Цар., 7: 2)

В одном из древних ханннейтских мифов (ок. 1400 до н. э.), найденном на Рас-Шамре[41], Сирия, сказано, что люди тревожились, поскольку у бога Баала (Ваала) нет достойного дома. В вавилонском Эпосе творения, когда Мардук победил Тиамат, они объявили:

Это, однако, было еще до сотворения человечества, которое по благородному замыслу Мардука было предназначено, чтобы освободить богов от подобных задач.

Повышенное внимание к реставрации храмов имело важные практические последствия, поскольку, если храм разрушается или, более того, уничтожен, боги могут его покинуть. Асархаддон повествует, что, разгневавшись из-за событий в Вавилоне, Мардук позволил разрушить город, в то время как боги, жившие в нем, словно птицы улетели на небо.

Восстановление храмов или строительство новых было предприятием, требующим весьма сложных ритуалов, а также самых тщательных исследований. Ведь следовало предварительно удостовериться, что воля бога понята правильно и исполнена в точности. Решение построить храм принимал бог, который информировал царя о своих требованиях. Одна из самых широко известных божественных инструкций, касающихся постройки храма, изложена в вещем сне Гудеа. По его словам, «во сне привиделся гигантский муж, который был огромен, как небо, огромен, как земля. В своей верхней части он был богом, имел крылья птицы Имдугуд (см. фото 15), а в своей нижней части он был ураганом. Справа и слева от него сидели