– Брайан? – позвала Тина минуту спустя, обвив его руками за шею.

Она была сейчас еще красивее, чем он ее помнил. Ее карие глаза, излучавшие тепло, теперь были полны ленивого удовлетворения, которое, однако, уже начинало уступать место новому желанию. Желанию, которое он не сможет удовлетворить. Брайан схватил ее за запястья и покачал головой.

– Что случилось? – осторожно спросила она.

– Мне нужно идти, – сказал он и, аккуратно сняв Тину со своих колен, поставил на ноги. Его тело пронзила боль, и он понял, что с подросткового возраста не чувствовал такого всепоглощающего желания. На этот раз и холодный душ вряд ли поможет. Сейчас ему потребовался бы целый океан холодной воды.

– Ты шутишь? – спросила Тина, машинально поправляя бретельки на плечах и приводя себя в порядок. – Ты что, уходишь? Сейчас?

– Именно сейчас, – натянуто проговорил он.

Собрав волю в кулак, он намеренно повернулся к ней спиной и зашагал к выходу.

– Это было только у меня, Брайан? – крикнула Тина. Тон, которым был задан вопрос, заставил его обернуться и посмотреть ей в глаза.

Увидев в них боль, смятение и гнев, он сказал себе, что сам во всем виноват. Ему не следовало оставаться с ней наедине.

– Ты ничего не почувствовал? – повторила она вопрос.

Ему хотелось ответить: «Да, я ничего не чувствовал». Так было бы проще. Но Коретти видела его насквозь, и Брайан понял, что не может солгать ей. Только не сейчас.

– Нет, – ответил он почти шепотом, – я был с тобой каждую секунду.

– Тогда как ты можешь уйти? – спросила она. Если ты хоть малую толику почувствовал из того, что почувствовала я, как ты можешь уйти?

– Разве ты не понимаешь? – сказал он, распахивая стеклянную дверь и выходя на крыльцо. – Я ухожу именно потому, что не хочу еще раз через это пройти.

Тина бросилась ему на грудь и крепко прижалась к нему. Внимательно посмотрев на него, она сказала:

– Это глупо.

Тело Брайана изнемогало, в мыслях царила неразбериха, а в душе – пустота.

– Я знаю, – ответил он.

И ушел.

Пока еще был в силах это сделать.

Следующие три дня Брайан держался от Тины как можно дальше. Он даже подумывал переселиться на авиабазу на время ее пребывания.

Глупо!

Глупо было потерять контроль над ситуацией, и Брайан даже не помнил, в какой момент это произошло. Все, что он помнил, это объятья Тины и ее тихие стоны. На редкость чувственная женщина.

– Когда ты признаешь это?

Брайан вышел из задумчивости – его мысли крутились вокруг Тины – и, через стол посмотрел на Эйдана.

– Что?

Эйдан усмехнулся и выразительно подтолкнул Лайама локтем.

– Ты слышал? – спросил он. – Он даже нам не желает признаваться, что Тина скоро добьется своего.

– Она ничего не добивается, – солгал Брайан, даже не почувствовав угрызений совести. Что происходит у них с Тиной, никого не касается. Даже братьев.

– Правильно, – заметил Коннор, выхватывая из корзинки в центре стола горсть чипсов. – Ты избегаешь являться домой просто потому, что терпеть не можешь этих собак.

– Прекрасно! – Брайан поднял руки, показывая, что сдается. Сделав большой глоток пива, он проговорил:

– Вы, ребята, выиграете. Я рядом с Тиной теряю голову. Ну что, довольны?

Пока братья улыбались и с пониманием качали головами, Брайан обводил взглядом людей, собравшихся в «Маяке». Туда всегда приходили семьями: дети всех возрастов, их родители, дедушки и бабушки. Он никогда прежде не обращал на окружающих внимания, возможно, потому; что ему было неприятно наблюдать чужое семейное счастье.

Почему-то последние несколько дней Брайан всюду натыкался на счастливые семьи. Интересно, были бы у них с Тиной сейчас дети, если бы он не настоял на разводе? Вслед за этой мыслью приходила другая: был ли он прав и облегчил ли он им обоим жизнь, подав на развод?

Его взгляд остановился на маленькой девчушке лет двух-трех, с темными кудряшками и большими карими глазами. Брайан с тоской подумал, что так могла бы выглядеть их с Тиной дочь.

– Не знаю, как вы, – нарушил молчание Эйдан, – а я очень рад слышать это.

– Я тоже, – присоединился Коннор. – Отрадно узнать, что не один я страдаю.