Комната была выдолблена прямо в скале. Камин также был выдолблен прямо в куске скалы. Расширяющийся внизу дымоход уходил куда-то наверх в совершенно неизвестном направлении.

— Когда-то тут была вентиляционная отдушина. Но потом, видно, она была переделана в камин. Дым уходит в расщелину в скале, и снаружи его не видно. Кстати, Хиггли может пока подкрепиться, а вам я покажу одну местную достопримечательность. Пойдёмте со мной!

И Нерпа, взяв факел, повела девушек по каменному коридору куда-то вглубь шахты. Пройдя совсем немного, изумлённые беглянки услышали шум водопада.

— Что это? — не веря своим ушам, в один голос спросили Мышка и Треллия.

— Подземная река, — таинственно и торжественно произнесла Нерпа, освещая своим факелом русло небольшой подземной речки и маленький водопад и к, который образовывался от падения воды по ступеням базальтовых плит.

— Можете смыть с себя тюремную грязь, а потом выберете что-нибудь из местного гардероба. Уж чего-чего, а разных тряпок тут предостаточно.

Казалось, радости девушек не было предела. Сбросив с себя всю одежду, они, смеясь и визжа, бросились в ледяную воду, даже не обращая внимания на её температуру.

Через несколько минут они, счастливые и дрожащие от холода, с некоторым пренебрежением натягивали на себя старую одежду.

К всеобщему изумлению, в жилище Нерпы оказалась ещё одна комната, в которой была развешана, или сложена в сундуках, или просто свалена в кучу различная одежда всех размеров, фасонов и типов. Адионе и Треллии вдруг стало нестерпимо жалко расставаться с теми нарядными платьицами, которые они однажды надели, чтобы выйти из Замка Орх на городской праздник, а в результате оказались в компании эльфийских разбойниц в заброшенной шахте Хагеллона. Всё же эти платьица были последним, что осталось у них от их прежней, мирной и тихой жизни. Теперь Адиона и Треллия, выбрав одежду, более подходящую их положению, выглядели совсем иначе. Отдав предпочтение лёгким и прочным штанам из амилорской ткани, они выбрали короткие кожаные эльфийские куртки, широкие ремни, чтобы носить оружие, и мягкие короткие кожаные сапожки, в которых идти пешком было бы настоящим удовольствием.

Мышка, Стрелка и Сойка сделали почти такой же выбор, за исключением того, что длинным матерчатым штанам они предпочли короткие эльфийские шорты.

— Вот и отлично! — воскликнула Нерпа, оглядев всю компанию. — Теперь пойдёмте отдыхать. Нам всё равно надо переждать время, пока охранникам не надоест нас искать. Это как минимум день. И лучшего места, чем моя шахта, не найти.

Хиггли уже закончил трапезу и отдыхал, полулёжа на каком-то ковре, узор которого в мерцающем свете камина был почти неразличим.

Треллия достала из кошелька несколько монет и протянула их Хиггли.

— Спасибо тебе, милый Хиггли, за верную службу, — печально сказала она, — но все свои деньги мы отдаём Стрелке, для выкупа корабля её друга. Придётся тебе искать новую работу.

Бросив в карман монеты, Хиггли улыбнулся.

— Тогда позвольте мне, пока я не найду новую работу, остаться с вами — просто в качестве друга. С вами интересно и весело, а это подороже любых денег.

— Мы будем только рады этому, — почти в один голос ответили Адиона и Треллия.

— Вот и отлично! — прервала их беседу Нерпа. — Давайте тогда посчитаем, хватает ли нам денег, — предложила она, и её предложение тут же было принято.

Деньги из сундучка и из кошелька ссыпали в общую кучу, и пока Мышка и Нерпа занялись подсчётами, вся компания молча и с интересом наблюдала за процессом.

— Две тысячи восемьсот тридцать лиаров, — обречённо объявила Мышка, когда счёт был закончен. — Не хватает ста семьдесяти лиаров.

— Ах, была не была! — воскликнула Нерпа и, вскочив со своего места, быстро направилась в угол комнаты, туда, где в свете камина таинственно поблёскивала висящая на стене кривая разбойничья сабля, подвешенная на широком кожаном ремне. Нерпа сняла саблю и, нажав что-то на рукоятке, легко отделила её от клинка. Высыпав что-то из рукоятки себе на ладонь, она вернула саблю в первоначальное положение и, немного постояв перед нею, вернулась ко всей компании, держа в руке небольшой алмаз, сверкавший в отблесках камина маленькой яркой звёздочкой.

— Вот, — сказала она, протягивая алмаз Стрелке. — Лиаров на двести потянет.

Стрелка бережно взяла алмаз, поднеся его к самому лицу, чтобы рассмотреть внимательнее; все девушки, да и Хиггли тоже, сгрудились вокруг Стрелки, любуясь игрой огненных всполохов камина на гранях драгоценного камня.

— Откуда он у тебя? — почти шёпотом спросила Стрелка, не отрывая взгляд от алмаза.

— Да вот, остался в наследство от матери. Считалось, что он оберегает наш род от всяческих бед, — небрежно ответила Нерпа.

На этих словах Стрелка испуганно взглянула на Нерпу.

— Так это же семейная реликвия! Нет-нет, тогда возьми его обратно, — протягивая Нерпе камень, затараторила Стрелка.

— Да у меня и семьи-то нет, — с грустью ответила Нерпа. — Завещать мне его некому, а в его защиту я никогда не верила. Так что бери. Считай, что я тебе его подарила.

Стрелка сжала алмаз в кулаке и, прижав руку к сердцу, молча обняла и поцеловала Нерпу в щёку.

— Спасибо, — тихо прошептала она ей на ухо, и на глазах у каждой выступили слёзы.

Легко оттолкнув Стрелку, Нерпа отвернулась, чтобы скрыть слёзы, несколько секунд помолчала, затем, смахнув остатки влаги с глаз, резко повернулась и нарочито бодрым тоном сказала:

— Ну, теперь можно немного поспать с дороги, всё равно нам тут сидеть целые сутки, пока погоня не успокоится.

Так они и поступили. И уже через несколько минут вся компания мирно спала, прижавшись друг к другу.

Через день Тихор начал вставать с кровати. Делая ослабевшими ногами первые шаги, он пока ещё держался за стену, но мысли его были уже о продолжении своего похода — на поиски тайных шахт.

Стараниями Леоторна его силы прибывали с каждым глотком зелёного чудодейственного напитка, что придавало Тихору уверенности в том, что скоро он вновь отправится в путешествие.

Держась руками за стену, он медленно подошёл к окну, уселся на подоконник и принялся разглядывать людей, суетящихся на базарной площади. Прямо под окнами комнаты, ставшей временным пристанищем Тихора, стояли лотки со сладостями. Многочисленные пирожки, пирожные, булочки, пастилки, орешки в сахаре и прочие сладости были разложены по лоткам, и сотни разных людей проходили мимо этих великолепных сладких гор, порою что-то покупая, а порою просто рассматривая или пробуя на вкус предложенный товар.

Нет, Тихор вовсе не был голоден! Просто ему было так интересно следить за маленькими эпизодами жизни различных людей. Вот какая-то тётка в длинном полосатом платье проносит сквозь ряды корзинку, доверху наполненную свежими куриными яйцами, и расхваливает свой товар, крича на весь базар резким пронзительным голосом: «Яйца, яйца, кому яйца?!» Вот толстый жирный котяра, забившись под прилавок, с наслаждением поедает большую свежую рыбу, украденную им только что в рыбном ряду. А вот крестьянин с двумя сыновьями пробирается к выходу сквозь людскую толпу. Причём все трое нагружены доверху различными свёртками и пакетами. Тихор увидел, как стайка местных мальчишек прошла через ряды с таким важным видом, будто на этом рынке главнее их никого не было. Он даже заметил, как один из ребят ловко стянул с прилавка горсть засахаренных орехов — в тот самый момент, когда строгого вида продавец был отвлечён разговором с одной молодой и очень любопытной покупательницей. И во всём этом хаосе, творящемся на базаре, во всём этом переплетении людей, животных и товаров была гармония, единый для всего ритм, который Тихор почти что почувствовал. Во всяком случае, наблюдая за движением рынка, он начал догадываться, что такой ритм существует. И вдруг он ощутил, что ритм рынка стал слегка меняться. Выкрики торговцев становились всё тише и неувереннее и в конце концов совсем смолкли, покупатели стали двигаться медленнее и тоже неуверенно: казалось, воздух рынка постепенно заполнял какой-то нарастающий страх, и каждый, кто вдыхал этот воздух, мгновенно заражался страхом и неуверенностью, не