Хэзер подняла голову, и на ее мокрой груди заплясал отблеск свечи.

— О, Брэндон, простите! — смущенно пробормотала она. — Я не хотела обвинять вас понапрасну…

Она осеклась, заметив, что Брэндон больше не смотрит ей в глаза, а устремил свой взгляд на грудь. Губы его побелели, щека начала знакомо подергиваться. Хэзер густо покраснела и с невнятным извинением прижала к груди мочалку. Брэндон круто повернулся и отошел к окну.

— Если вы соизволите выйти из ванны, мадам, — бросил он через плечо, — мы могли бы поужинать в более приемлемой обстановке. Поторопитесь, я уже отправил Джорджа за ужином.

Хэзер мгновенно вылезла из ванны.

Казалось, она спала всего несколько минут, прежде чем Брэндон встряхнул ее за плечи, стараясь разбудить. За окном было еще темно, но Брэндон успел уже полностью одеться. Он вытащил Хэзер из постели и подал ей одежду. Она нырнула головой в вырез платья, Брэндон помог одернуть его и начал застегивать пуговицы, пока Хэзер пыталась привести в порядок волосы. Набросив ей на плечи плащ, Брэндон нетерпеливо ждал, когда Хэзер закончит утренний туалет. Они спустились вниз, быстро перекусили, а затем направились к причалу.

На корабле уже началась суета: матросы готовились к погрузке. Посторонившись и пропуская капитана с женой, матросы еще долго смотрели им вслед.

Оказавшись в каюте, Хэзер сбросила плащ, свернулась на койке и моментально уснула, не проснувшись даже тогда, когда Брэндон накрыл ее одеялом. Днем они наскоро перекусили. Хэзер вышла на палубу, встала у борта и долго наблюдала за беспорядочной портовой жизнью. По причалу сновали торговцы, предлагая свежие фрукты и овощи матросам, которым наскучила однообразная диета из солонины, бобов и галет. Богатые, пышно разодетые торговцы расталкивали нищих и воров, опасаясь за свои кошельки. Матросы подзывали к себе портовых шлюх, над толпой возвышались прямые как палки возницы на козлах экипажей в ожидании клиентов. Яркие цвета смешивались здесь с тусклыми и грязными — таков был привычный колорит морского порта. Грузились и освобождались от груза корабли, ругань матросов перемешивалась с криками лоточников и голосами торгующихся купцов. Два матроса с «Флитвуда» очищали причал там, куда должны были подвезти повозки с грузом. Хэзер еще никогда не видела столь шумного и многолюдного места и наблюдала всю эту суматоху затаив дыхание, склонившись над перилами, чтобы ничего не упустить. Время от времени на палубе слышался звучный и властный голос Брэндона, отдающего приказы. Иногда он проходил мимо Хэзер в обществе мистера Бонифейса, помощника или боцмана, иногда спускался на причал и беседовал с купцами.

После полудня на причале появился Джордж вместе с сундуком Хэзер, саквояжем Брэндона и, к удивлению Хэзер, с медной ванной с постоялого двора. Смутившись, она наблюдала, как Джордж вносит вещи на палубу. Поставив ванну, Джордж с улыбкой обернулся к Хэзер, и она поняла, что Брэндон купил эту ванну для нее. Никакой подарок, даже самый роскошный и дорогой, не смог бы порадовать ее так, как эта старая медная ванна. Хэзер перевела взгляд на мужа, стоявшего неподалеку с мистером Бонифейсом. Увидев Джорджа, Брэндон кивнул и повернулся к Хэзер, и она благодарно улыбнулась ему. От нежной улыбки у Хэзер приподнялись уголки губ, и на мгновение эта улыбка очаровала Брэндона так, что он не сразу опомнился, когда Джеймс Бонифейс прокашлялся и повторил свой вопрос.

Ближе к вечеру мадам Фонтено и две ее помощницы привезли готовую одежду для Хэзер. После того как работа была принята, Брэндон вытащил из сундука жестяную шкатулку и отсчитал необходимую сумму. Портниха ухитрилась заглянуть в шкатулку поверх его плеча и не сдержала изумленный вздох, увидев, сколько там денег. Брэндон приподнял бровь, отсылая любопытную женщину на место, и продолжил считать.

Мадам Фонтено перевела взгляд на Хэзер, которая стояла на коленях возле сундука, укладывая одежду, а затем вновь повернулась к Брэндону, пытаясь за улыбкой спрятать жадный блеск в глазах, появляющийся всякий раз при виде денег.

— Мадам вернется с вами в Англию на будущий год, месье?

— Нет, — ответил Брэндон.

Мадам Фонтено улыбнулась во весь рот и поправила прическу.

— Надеюсь, когда вы вернетесь, вы ведь заглянете ко мне, чтобы купить мадам новую одежду, не правда ли, месье? Я буду рада подобрать что-нибудь для нее. Все мои таланты в вашем распоряжении, месье, — с намеком добавила мадам.

Хэзер не заметила ее замечания, но Брэндон прекрасно понял, что имела в виду портниха. Он медленно поднял голову и несколько минут внимательно разглядывал мадам Фонтено, скользя взглядом по ее пышной груди и не менее пышным бедрам. Наконец он вновь склонился над деньгами.

— Вы неправильно поняли меня, мадам. Я хотел сказать, что больше не вернусь в Англию. Это плавание было для меня последним.

Портниха потрясенно отступила назад. Брэндон протянул ей деньги, и она не могла отказать себе в удовольствии пересчитать их. Затем она повернулась и вышла, не сказав ни слова.

За ужином Брэндон был слишком занят своими мыслями и потому все время молчал. Сразу же после еды Хэзер улеглась спать, а Брэндон еще долго сидел над расходными книгами и счетами. Время перевалило далеко за полночь, когда он наконец задул свечи, разделся в темноте и лег рядом с женой. Проснувшись, Хэзер отодвинулась, чтобы дать ему место, но койка была слишком узкой. Брэндон повернулся на бок, спиной к Хэзер. Оба они по различным причинам старались не вспоминать того, что произошло с ними на этом ложе.

Последующие два дня пролетели почти незаметно. Погрузка была закончена, провизия — заготовлена, такелаж осмотрен и слова прощания давно сказаны. Подошли буксиры, чтобы вывести «Флитвуд» из гавани, туда, где судно могло расправить паруса и поплыть по ветру. На борту воцарилась неожиданная тишина, весь корабль словно нетерпеливо принюхивался к свежему морскому ветру, который должен был доставить его домой.

Вечер выдался тихим, вода в заливе была гладкой, как зеркало. На корабле спустили марсели и брамсели, но их парусина тут же обвисла, ожидая первого дыхания ветра. Солнце почти скрылось за крышами лондонских домов, когда марсель первый раз гулко хлопнул на ветру. Все взгляды немедленно устремились вперед. Лицо Хэзер обдувал свежий ветер. Она стояла рядом с Брэндоном на палубе. Паруса захлопали вновь, а затем ветер усилился, и Брэндон отдал приказ:

— Поднять якорь! Веселее, ребята, мы плывем домой!

Заскрипела якорная лебедка, и голос Брэндона стал почти веселым:

— Руль на правый борт!

Якорь показался из воды вместе с фонтаном брызг, и корабль двинулся с места. Хэзер смотрела на исчезающие в темноте огни города и чувствовала, как сжимается ее сердце.

Близилось утро, когда Брэндон вернулся в каюту. За завтраком он сообщил, какого поведения ждет от жены во время плавания.

— Хэзер, тебе следует запомнить, что на палубе ты можешь находиться только днем. Если ты выйдешь из каюты слишком рано, ты пожалеешь об этом — палуба принадлежит матросам. Советую тебе оставаться в каюте до полудня.

Хэзер послушно кивнула, не поднимая глаз от тарелки и слегка покраснев.

— Я запрещаю тебе появляться на нижних палубах, — продолжал он, — там живут матросы, а ты — слишком соблазнительная добыча для любого мужчины в длительном плавании. Мне бы не хотелось убивать своих матросов только за их забывчивость. Следовательно, тебе придется держаться от них подальше.

Брэндон взглянул на жену. Хэзер сделала глоток чая, чувствуя, как горит ее лицо. На ее тонком пальце в лучах утреннего солнца поблескивало золотое обручальное кольцо. Брэндон слегка нахмурился и отвел глаза.

Около четырех часов дня Хэзер услышала крик:

— Земля уходит! Четверть румба вправо!

Небо хмурилось, по нему неслись низкие облака. Ветер стал холоднее, когда Хэзер вышла на палубу. Брэндон стоял рядом с рулевым, глядя, как исчезает вдали южный берег Англии.

— Рулевой, держать курс на запад, — приказал он и добавил громче, вскинув голову: — Следите за брамселями, ребята, и возьмите риф.

Некоторое время Брэндон стоял заложив руки за спину и расставив ноги. Он внимательно оглядел мачты