– Вы – народ привычный к ледяной воде, судя по тому, что я слышала о вашей стране.

– Это да. В Шотландии вода холоднее. Погода нас не балует, не то что здесь, во Франции. Теперь я лучше займусь своим делом. Отвернитесь, барышня, – предложил он и направился в сторону. Потом посмотрел на нее через плечо. Она в это время отвернулась от него. – Конечно, если захотите, можете глянуть на меня одним глазком, я не буду против, – добавил он и хмыкнул.

Жизель решила, что не удостоит ответом такую дерзость, и демонстративно повернулась к нему спиной. Тем не менее у нее на лице промелькнула улыбка. И быстро увяла, когда она вдруг ощутила в себе соблазн посмотреть на него. Не просто соблазн – большой соблазн, который подстрекал «глянуть одним глазком». Только этого ей не хватало! Ее и без того тянет к нему. На ее взгляд, у него было красивое лицо. Если в придачу к лицу и тело будет таким же, дело может принять опасный оборот.

Как бы там ни было, это могло помочь реально оценить, насколько глубоко проник в нее страх. Она стояла и размышляла, поглаживая лошадь. Муж пользовался своим мужским естеством как орудием, чтобы делать больно и унижать ее. Жизель понимала, что все жестокости, которые он творил с ней, породили у нее ужас перед мужскими объятиями. Поэтому если в ней проснется страх при взгляде на обнаженное мужское тело, это будет означать, что она пострадала сильнее, чем думала. Ей пришло на ум, что со смерти мужа она не видела ни одного неодетого мужчину, в том числе во время своего беспорядочного бегства. Не избегает ли она специально таких ситуаций, удивилась себе Жизель. То, что у нее в памяти не сохранилось никаких, даже мимолетных, воспоминаний об обнаженном мужском теле, пока она находилась среди военных, вместе с Ги, с которым делила одну палатку, только подтверждало этот факт. Мысль о том, что Дево выбил из нее всю женскую суть, очень не понравилась Жизели.

В то же время голосок внутри нашептывал, что она таким образом ищет оправдания, чтобы позволить себе посмотреть на мужчину, который страшно заинтриговал ее. Жизель повернулась лицом к лошади и боком к Найджелу. Стоя так, можно было пару раз искоса глянуть на него и не попасться. Любопытство толкает ее на риск, решила она и поморщилась, признавая свою всегдашнюю ошибку. Жизель просто хотелось узнать, что она почувствует, когда посмотрит на него полностью или не полностью обнаженного.

Жизель повернулась и, маскируя собственное предосудительное поведение, встала с таким расчетом, чтобы укрыться за головой лошади. Сделала глубокий вдох, успокоилась и глянула в сторону реки. Она слишком долго колебалась, потому что он уже закончил купаться. Стоя на берегу, Найджел вытирался. Его стройное худощавое тело золотилось на солнце. Жизель захотелось коснуться этой шелковистой кожи. Она окинула его взглядом сверху донизу, восторгаясь видом узкой талии, аккуратных поджарых ягодиц, длинных, хорошо развитых ног. Поймав себя на мысли, что он вот-вот сейчас обернется, она так резко втянула воздух, что задохнулась и закашлялась.

– Все в порядке? – спросил Найджел, хмуро глядя, как Жизель надсаживается в кашле. Одновременно он торопливо натягивал на себя одежду.

– Да. – Ловя воздух ртом, она кинулась к речке и стала пить воду, захватывая ее пригоршней.

Кашель стал проходить. Найджел воспользовался моментом, чтобы затянуть шнурки на рубашке и натянуть сапоги.

– Вы ненароком не заболели?

– Нет. – Легким движением она побрызгала на лицо холодной водой, чтобы не выглядеть такой же разгоряченной и возбужденной, какой себя чувствовала. – Просто задумалась и подавилась какой-то мошкой.

Он усмехнулся, глядя на нее, и продолжал зашнуровывать сапоги.

– Если вы так соскучились по мясу, барышня, сегодня вечером, когда остановимся на привал, схожу на охоту.

– Какой вы все-таки насмешник, сэр Мюррей. – Жизель торопливо прополоскала снятую одежду и выжала ее. – Представляю, как умирают от хохота ваши собутыльники. – Перевязав отжатую одежду ремнем из сыромятной кожи, она прицепила ее к седельной сумке, надеясь, что та высохнет и не успеет снова испачкаться.

То же самое со своей одеждой сделал Найджел. Усаживаясь в седло, он внимательно посмотрел на Жизель.

– Значит, вы кое-что слышали обо мне? – спросил он, трогаясь. Она двинулась вслед за ним прочь от речушки.

Сначала ей захотелось уклониться от ответа под благовидным предлогом, но потом она решила, что честность – самое лучшее.

– Ги говорил, что вы большой любитель вина и женщин. Он, правда, еще добавил, что не видел вас в таких компаниях в те дни, когда следил за вами.

– Он следил за мной? Неужели?

– Вы узнали нашу тайну. Было бы глупо не присмотреть за вами.

– Вполне откровенно. – Найджел беспокойно дернул повод. Она не требовала объяснений, но ему показалось, что нужно что-нибудь сказать. – Я уехал из Шотландии не из-за того, что хотел убивать англичан. – Он подмигнул ей. – Хотя большинство моих сородичей посчитали бы это уважительной причиной.

– Большинство моих сородичей – тоже. По правде говоря, меня иногда удивляет, как можно одурачить такое количество людей, чтобы они столько лет убивали друг друга.

– О да. Не сомневаюсь, что все это еще долго будет продолжаться и после того, как мы превратимся в прах. У меня на родине творится примерно то же самое, но я здесь по другой причине.

– Вы не обязаны ничего объяснять мне, сэр Мюррей, – негромко сказала она, почувствовав, как ему неловко и как не хочется откровенничать.

– Все равно я должен кое-что рассказать. Вы с Ги доверили мне свои жизни. Это было умное решение. Признаюсь, я много пил, когда не надо было сражаться. И конечно, искал общества женщин чаще, чем того требует благоразумие. Временами эта жажда вообще превращалась в сумасшествие. Баталии, выпивка и, с сожалением должен признаться, женщины – все требовалось для одной-единственной цели.

– Забыться? – Как раз это Жизель могла легко понять.