Кэтрин посмотрела вверх, на доброе лицо Хильды, и внезапно ей захотелось заплакать. У нее было такое чувство, как будто она вновь пережила смерть своих родителей. Конечно, причина этого была в том, что она узнала, отчего они на самом деле умерли. Теперь ей стало ясно, что отец и мать могли все еще быть рядом с ней. Кэтрин узнала, что они погибли не от болезни или обычного осложнения при родах – то есть от причин, с которыми нельзя было бороться, – а от рук пылающей злобой женщины. Если бы кто- нибудь об этом догадался, если бы она сама обратила внимание на то, что делает Фреда, то потери родителей можно было бы избежать.

– Что ты делаешь? – резким тоном спросила Фреда, однако не шевельнула и пальцем, чтобы остановить Хильду.

– Я решила, что раз вы приказали подать еду и питье, то я должна также накормить и ее.

– Ладно, делай что хочешь. Теперь это не имеет никакого значения.

Кэтрин увидела, как Хильда облегченно перевела дух, а потом шепнула ей:

– Она убила моих родителей.

– Да, девочка, я слышала. – Хильда помогла ей выпить немного сидра. – Но она поплатится за свои преступления.

– Ты уверена? Фреда совершила их уже давно, однако так и не понесла наказания.

– Твоя мать была слишком мягкой, чтобы почувствовать опасность или заподозрить другого человека в злом умысле. А твой отец был слишком высокомерен, чтобы всерьез думать, будто женщина может представлять для него угрозу. В тебе же нет ни того, ни другого. – Она аккуратно отправила ложку ароматного бульона Кэтрин в рот. – Зато ты обладаешь силой воли, которой вовсе не было в характере твоей матери, и умом, который твой отец частенько терял. А еще у тебя есть сэр Мюррей и много других отличных воинов.

– У папы тоже были хорошие воины.

– Но ему так и не удалось завоевать их верность. А вот ты смогла это сделать. Он командовал ими, но в то же время не смог покорить их сердца – если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Думаю, что да. Отец ожидал подчинения только на основании того, что он – хозяин этих земель. Но говоря по правде, он мало что сделал, чтобы заслужить их любовь и уважение. Он просто был лэрдом.

– Именно так. Его подданные любят Данлохан, но – прости меня за эти слова – не очень-то любили его самого.

– Да, но все же он не должен был умереть такой смертью.

– Конечно, нет. – Посмотрев на Фреду и остальных, Хильда нежно потрепала Кэтрин по щеке. – Не переживай, дитя мое. Ты не проиграешь в этой битве.

Кэтрин тоже внимательно оглядела своих врагов, а потом сказала:

– Хильда, только не делай ничего, что поставит твою жизнь под угрозу.

– Не волнуйся за меня, девочка. Лучше подумай о себе.

Закончив кормить Кэтрин, Хильда подмигнула ей и заторопилась обратно на кухню. У Кэтрин сложилось ощущение, что пожилая женщина задумала как-то помочь ей и Лукасу. Конечно, она была благодарна Хильде, и ее благодарность была бы еще больше, если бы ей и сейчас действительно удалось помочь им. Но Кэтрин не нравилось, что один из преданных ей людей опять подвергает себя опасности ради нее.

Ее охватила волна стыда. Ей и в голову не приходило, что Фреда представляла такую угрозу для ее родителей. Она никогда не подвергала сомнению причину их смерти. Более того, Кэтрин раньше не сознавала, что ее и Лукаса тоже хотят убить, и поняла это только в тот момент, когда на них напали. А теперь ее самые преданные люди рискуют своими жизнями, чтобы сохранить ее жизнь. А все это произошло из-за того, что она никогда особо не присматривалась к Фреде. Это из-за ее слепоты в Данлохане теперь идет война.

Прошло немало времени, прежде чем чувства унижения и жалости к самой себе стали понемногу ослабевать. Тихий голос разума становился все громче и громче, заглушая тот, что обвинял ее во всех бедствиях Данлохана. «Глупо казнить себя за это, – говорил он ей, – ведь многие несчастья произошли тут еще тогда, когда ты была ребенком. А первый шаг на пути, который в итоге привел, к трагической развязке – смерти родителей, – был сделан еще до того, как ты появилась на свет».

Кэтрин вздохнула, признавая, что пыталась обвинить себя также и для того, чтобы снять вину с родителей. Ее отец переспал с Фредой. Он ужасно обошелся с ней. Чтобы справиться с унижением, разозленная женщина совершила мерзкие преступления. Единственной из взрослых, кто был замешан в этой истории, но все же остался совершенно чист, была ее мать. Кэтрин было ужасно неприятно думать, что папа оказался виноват в смерти жены и ребенка, которого она тогда носила, но в этом частично была его вина. В конце концов, он действительно был слишком самоуверенным человеком и полагал, что женщины – это глупые и слабые создания, которые просто неспособны навредить мужчине. Вот почему у Фреды были развязаны руки, и она легко покончила с его женой. Даже когда сам серьезно заболел и ни один из лекарей не мог вылечить его или хотя бы понять, что с ним стряслось, ее отец не бросил ни одного подозрительного взгляда в сторону отставной любовницы.

– Что ж, скоро все закончится, – сказала Фреда, направившись к ней. Встав рядом с креслом, она продолжила: – Мы только что получили известие, что записка уже на пути к сэру Мюррею.

– У тебя хоть есть представление, кто он такой? – спросила Кэтрин, лихорадочно припоминая все истории, которые рассказывал ей Лукас о своем клане.

– Он твой любовник и защитник. И потому у него есть уязвимые места. Зачем мне знать о нем что-то еще?

– Он из очень могущественного клана. После того как он… ну, умер, я не сомневалась, что скоро сюда нагрянут его родственники во всем своем величии и блеске, чтобы отыскать Лукаса, а потом сполна отплатить вам за его смерть.

– Но они так и не появились – хотя бы для того, чтобы отомстить нам за его раны, которые, как мне сказали, были очень тяжелыми. Так почему я должна бояться их сейчас?

– Тогда его родные не сровняли Данлохан с землей только потому, что Лукас не позволил им этого