– Я опытный врач, – процедила сквозь зубы Блейр.
Миссис Креббс фыркнула и ушла в другую комнату.
В шесть часов Блейр заперла клинику и пошла домой.
Она не рассказала Ли об отсутствии пациентов.
У него и так столько забот и расходов с этой клиникой, что не стоит беспокоить его еще и этим.
Она наполнила для него ванну и собралась уходить, едва он начал раздеваться.
– Не уходи. Останься, поговорим.
Сначала она почувствовала легкое смущение, наблюдая, как он снимает одежду и садится в ванну. Почему-то этот процесс показался ей более интимным, чем занятие любовью.
Лиандер вытянулся в ванне и, глядя куда-то вдаль, принялся рассказывать, как провел день. Он сказал, что вытащил из завала два тела, что одному шахтеру пришлось ампутировать ногу на месте, потому что ее зажало намертво. Она слушала, не перебивая, и он стал описывать свои ощущения от спуска под землю: давящая толща над головой, недостаток свежего воздуха, кромешная тьма, невозможно ни выпрямиться, ни сделать шага в нужном направлении.
– Я не понимаю, как они это выдерживают, как спускаются туда изо дня в день. В любой момент крепь может обрушиться. Каждый день они тысячу раз заглядывают смерти в лицо.
Намыливая его ногу, Блейр сказала:
– Хьюстон говорит, что шахтерам нужно объединиться в профсоюз, тогда они смогут чего-то добиться.
– Откуда Хьюстон знает об этом? – резко бросил Ли.
– Она живет здесь, – с удивлением ответила Блейр. – И у нее есть уши. Она сказала, что кто-то проводит в поселки агитаторов и скоро будет революция. И…
Ли вырвал у нее из рук полотенце.
– Надеюсь, ты не слушаешь эту болтовню. Никому – ни шахтерам, ни хозяевам – война не нужна. Я уверен, что всего можно добиться миром.
– Хорошо бы. Не думала, что ты принимаешь положение шахтеров так близко к сердцу.
– Если бы сегодня ты была со мной, то отнеслась бы к этому так же.
– Я же хотела пойти с тобой. Может, в следующий раз…
Лиандер наклонился и поцеловал ее.
– Я не хотел тебя обидеть. Я не хочу, чтобы ты туда ездила, кроме того, у тебя много пациентов в клинике. Интересно, что наша милая маленькая экономка приготовила сегодня на ужин?
Блейр улыбнулась:
– Надеюсь, ты не считаешь, что у меня хватит смелости спросить? Я пойду с тобой в самую глубокую шахту и выдержу все обвалы, но уволь меня от посещений кухни, миссис Шейнес.
– Обвалы? Ты мне напомнила: вы поладили с миссис Креббс?
Блейр издала стон и, пока Ли одевался, пустилась в монолог о миссис Креббс.
– Она, возможно, ангел в операционной, но в остальном – ведьма.
К тому моменту, когда Ли оделся и приготовился спуститься в гостиную, он опять улыбался и шутливо защищал миссис Креббс, говоря, что ее хорошие качества перевешивают плохие.
В ту ночь они заснули, тесно прижавшись друг к другу.
Второй день в клинике оказался еще хуже: не пришел никто. А когда Блейр вернулась домой, раздался один из таинственных телефонных звонков для Лиандера. Он уехал и вернулся только к полуночи, повалился рядом с ней на постель, грязный, измученный, и она впервые вкусила всю прелесть мужского храпа. Пару раз она мягко тронула его за плечо, но это не помогло, тогда одним рывком она перевернула его на живот, и он затих.
Сидя на третий день за безупречно аккуратным столом, Блейр услышала, как на входной двери звякнул колокольчик, и вышла из кабинета. В коридоре стояла ее подруга детства Тайе Мэнкин. Она мучилась непрерывным сухим кашлем.
Блейр выслушала ее жалобы, прописала смягчающий сироп от кашля и широко улыбнулась, когда вошла следующая пациентка – еще одна подруга детства. В течение всего дня к ней шли ее подруги, невнятно жалуясь на разные недомогания, и Блейр не знала, плакать ей или смеяться. Ей было приятно, что эти молодые женщины все еще считают ее своей подругой, но ведь они были не настоящими больными.
Ближе к вечеру в своей маленькой прелестной коляске к клинике подкатила Хьюстон. Она сказала Блейр, что, кажется, беременна, и попросила осмотреть ее. Хьюстон не была беременна, и после осмотра Блейр показала ей клинику. Миссис Креббс уже ушла домой, и близнецы остались одни.
– Блейр, я так тобой восхищаюсь. Ты такая смелая.
– Я? Смелая? Я совсем не смелая.
– Посмотри вокруг. Все это случилось, потому что ты знала, чего хочешь, и добилась этого. Ты хотела стать врачом и устранила все препятствия на этом пути. У меня тоже были мечты, но я была слишком труслива, чтобы осуществить их.
– Какие мечты? Я хочу сказать, кроме Лиандера? Хьюстон отмахнулась:
– Думаю, я выбрала Ли потому, что он был весьма респектабельной мечтой. Он так нравился маме и мистеру Гейтсу, что понравился и мне. – Она замолчала и улыбнулась. – Мне кажется, что в глубине души я одобряла все твои проделки в отношении Ли.
– Ты о них знала?
– По большей части.. Потом я стала даже ждать их. И именно я намекнула Ли, что виноват во всем Джон Лечнер.
– Джон всегда был хулиганом. И получил от Ли по заслугам. Хьюстон, я и подумать не могла, что ты считаешь себя трусихой. А я безумно хотела быть такой же совершенной, как ты.
– Совершенной! Я просто боялась. Я боялась разочаровать маму, разозлить мистера Гейтса, боялась не соответствовать общим представлениям о семье Чандлер.
– – А я только злила всех попытками исправиться. У тебя так много друзей, тебя все любят.
– Конечно любят, – сердито сказала Хьюстон. – Они бы и тебя «любили», если бы ты столько для них делала. Один говорит: «Давайте устроим то-то и то-то», а другой подхватывает: «Давайте позовем Блейр Хьюстон, чтобы она все сделала». А я боялась сказать «нет». Я организовывала мероприятия, которые не посещала. Я спала и видела, как отказываю им. Я мечтала о том, как укладываю сумку, вылезаю из окна спальни, спускаюсь по дереву и убегаю из дома. Но я была слишком труслива. Ты сказала, что я вела бесполезную жизнь, и была права.
– Я ревновала, – прошептала Блейр.
– Ревновала? К кому? Не ко мне же.
– Я не осознавала этого, пока Ли не открыл мне глаза. Я завоевывала призы' была лучшей на всех экзаменах, добилась многого, но знала, что всегда буду одинокой. Мне было очень обидно, когда мистер Гейтс говорил, что я вам не нужна, что нужна только ты. Обидно, когда ты писала мне обо всех кавалерах, с которыми танцевала на вечеринках. Я штудировала главу об ампутации конечностей и откладывала книгу, в сторону, чтобы перечесть твое письмо. Я никогда не нравилась мужчинам так, как ты, и иногда я готова была пожертвовать медициной, лишь бы быть нормальной женщиной, от которой пахнет духами, а не карболкой.
– А сколько раз я жалела, что не способна ни на что более важное, чем выбор цвета моего очередного платья, – вздохнула Хьюстон. – Я нравилась мужчинам только потому, что они, как и Лиандер, считали меня податливым воском в своих руках. Им по душе мысль о том, что женщину можно запереть дома. Для большинства мужчин я была всего лишь чем-то вроде комнатной собачки, приносящей тапочки. Они хотели жениться на мне, потому что знали: Хьюстон Чандлер не доставит им хлопот.
– И ты считаешь, что поэтому Ли и сделал тебе предложение?
– Иногда я вообще сомневаюсь, что он делал мне предложение. После его возвращения мы
