произойти что угодно. — О чем? — спросила она.

— Он хочет, чтобы ты дала интервью репортеру местной газеты, Джейн Мартино, — ответил Джулс.

Фейт слышала о Джейн. Читала ее колонку в рубрике «Жизнь» в газете «Пост Интеллидженсер».

— Разве эта журналистка пишет не о жизни в Сиэтле?

— Да, но когда-то Джейн работала спортивным обозревателем в «Сиэтл Таймс». Так она познакомилась со своим мужем, Люком Мартино. Не знаю, помнишь ли ты, но Люк был вратарем «Чинуков», пока не закончил карьеру несколько лет назад.

У Фейт возник только один вопрос:

— Когда встреча?

— Как только Дарби договорится. Возможно, на следующей неделе — чтобы совместить интервью с появлением билбордов с твоими и Тая фотографиями.

— А какое фото собираются взять?

— Точно не знаю. Но узнаем завтра на встрече с пиарщиками.

Валери и Павел вернулись в комнату, и, чтобы заполнить неловкое молчание, Джулс спросил:

— Что думаешь о Доминике Пизани?

— Питтсбургском защитнике? Скоростной игрок, может сделать неплохую подачу. — Парочка уселась на двухместный диванчик, и Павел, положив руку на спинку, принялся поглаживать волосы Валери. — А почему спрашиваешь?

— Если будем играть в финальном круге с Питтсбургом, нашим нападающим туго с ним придется.

— Это точно. Ты как, Фейт? — спросил Павел, разглядывая ее голубыми глазами, так сильно похожими на глаза Тая.

— Насчет Пизани?

Павел отрицательно покачал головой:

— В последний раз, когда мы виделись, ты только что вернулась из Сан-Хосе из-за плохого самочувствия.

О да. В тот день, когда она увидела Павла голым. После того, как целовалась с его сыном в «Марриотте».

— Лучше, спасибо.

Из огромного динамика грянула песня «Кто выпустил собак», и Фейт переключила внимание на выходивших вразвалочку из тоннеля игроков. Неуклюжие движения спортсменов становились плавными и грациозными в ту же секунду, как коньки касались льда.

Тай вышел на арену одним из последних. Фейт видела его впервые с момента поцелуя и почувствовала непонятное легкое покалывание в груди и странные спазмы в животе. На экране камера приблизила изображение Тая, когда он и капитан «Акул» оказались лицом к лицу в центральном круге.

Капитаны посмотрели друг на друга из-под шлемов и заняли свои позиции на точке вбрасывания. Их губы шевелились, словно соперники разговаривали. Каждый улыбнулся и кивнул, но Фейт почему-то сомневалась, что хоккеисты обсуждали погоду. Она поднесла стакан к губам:

— Как думаете, о чем они там говорят?

— Да так, обмениваются любезностями, — ответил Павел, а Джулс засмеялся.

— В чем дело? — спросил Тай уставившегося ему в глаза капитана «Акул». — Месячные прихватили?

— Заткнись, Саваж, и трахни меня, — засмеялся противник.

— Смешно. То же самое мне сказала твоя сестра, когда мы виделись в последний раз.

Рефери вкатился в центральный круг, и все внимание Тая сосредоточилось на шайбе в руке судьи.

— Я слышал, что новая хозяйка превратила вас всех в милашек, — съязвил соперник.

Теперь была очередь Тая рассмеяться, но тут арбитр вбросил шайбу. Капитаны вступили в борьбу за нее, и третий период начался прорывом к воротам «Акул».

Тай отыграл трехминутную смену, прежде чем подъехал к скамейке запасных и взял свою бутылку с водой. Его взгляд поднялся к ложам владельцев команд в «Эйч-Пи Павильон». Фейт не путешествовала с командой. Слава богу.

Вытерев лицо, Саваж повесил полотенце на шею. После поцелуя прошло уже четыре дня, а он не мог перестать думать о миссис Даффи. Не мог перестать вспоминать малейшие подробности. Он вспоминал давление ее нежных губ и ее вкус. Она была так хороша на вкус: как пиво и жаркая страсть, и сладкий секс. Тай привлек ее тело к своему, прижал ее грудь к своей и был близок к тому, чтобы потерять свой чертов разум. С Фейт, должно быть, случилось то же самое, поскольку она не особо возражала. Она целовала его шею и просила прикоснуться везде, и, Боже, Тай хотел этого. Все внутри него побуждало забрать карточку- ключ из пальцев миссис Даффи и втолкнуть ту в комнату. Повалить на кровать и зарыться лицом в ложбинку между грудей. «Я хочу облизать твою татушку», — прошептала Фейт так страстно и сексуально, что будь Тай проклят, если он не захотел позволить ей провести обжигающими губами по своей коже.

Фейт была прекрасна, и Тай хотел ее. То, что он ушел от нее, стало одним из самых трудных решений в его жизни. И он был достаточно честен с собой, чтобы признать, что по-прежнему хочет эту женщину.

Раздался свисток, и Тай переключил внимание на игру и на зафиксированный проброс. Саваж серьезно относился к своему капитанству. На него смотрели двадцать четыре члена команды, он был для них лидером и примером как на льду, так и вне его. И даже думать не хотел о том, какова будет их реакция, если они когда-нибудь обнаружат, что этот засос на его шее оставила миссис Даффи. Тай и не подозревал о нем, пока Сэм не заметил на тренировке в воскресенье утром. Пришлось, черт возьми, выдумать какую-то чушь о перепихоне с официанткой из Сан-Хосе. Не то чтобы такого не случалось прежде, но тогда Саваж не был капитаном и не читал парням лекций о перепихонах.

Уолкер Брукс въехал в круг вбрасывания в зоне защиты «Чинуков», ожидая, пока шайбу введут в игру.

Парни достали капитана шуточками, что тот напился и снял официантку, но поверили ему. Понятное дело, поверили. Никому из них и на ум бы не пришло подозревать, что хозяйка команды прикоснулась своим жарким ртом к его горлу и оставила отметину. У Тая самого такое с трудом укладывалось в голове.

Поцелуи с владелицей клуба могли серьезно отразиться на его шансах выиграть Кубок Стэнли, и Саважу до сих пор не верилось, что он превратился в полного придурка из-за женщины. Особенно из-за этой женщины. И неважно, как сильно ему хотелось целовать Фейт, касаться ее, и как сильно он жаждал ее поцелуев.

Шайба была вброшена. Уолкер боролся за нее, пока та не полетела ему за спину на поджидавшие клюшки нападающих «Акул». Команда Сан-Хосе завладела инициативой, и тренер Найстром дал Таю сигнал меняться. Сунув в рот резиновую капу, хоккеист натянул перчатки.

Павел Саваж был печально известен тем, что думал не головой, а членом, натворив ошибок. Он разрушил чужие семьи и свои шансы написать на Кубке имя Саважей.

Взяв клюшку, капитан «Чинуков» перескочил через бортик и с высоко поднятой головой выехал в центр площадки, в то время как Уолкер занял место на скамье. Тай не такой, как его отец. Поцелуй с миссис Даффи был большой ошибкой, но это больше не повторится.

Никто не встанет между Тайсоном Саважем и его стремлением к Кубку. Ни другие команды, сражавшиеся за тот же приз. Ни защита «Чинуков», которой недостает габаритов и скорости. И уж точно не бывшая модель «Плейбоя» с большой грудью и нежными губами.