(чувствительными или комическими) сельскими сценами, фантастика 'Вия' окружена сценами вполне реалистическими — изображениями бурсацкого быта и частично — быта сотниковой дворни, быта (на языке враждебной Гоголю критики) — 'низкого' и 'грязного' Бытовые страницы 'Вия', осуществляя самостоятельное художественное задание, продолжая и совершенствуя начатую в 'Вечерах' линию — демократизации 'высокой' литературы, — вместе с тем даны как антитеза к фантастическим элементам повести, связанным с другим социальным материалом (поместье сотника, панночка).

Как отметил И. Анненский ('О формах фантастического у Гоголя'). Гоголь 'обывательской невозмутимостью' Хомы Брута резко оттенил 'демоническую фантастику'. Чем равнодушнее реальный dominus Хома, тем страшнее и трагичнее фантастические ночные ужасы, испытываемые Хомой Брутом в церкви у гроба панночки.

В начальных эпизодах 'Вия' с изображением быта киевской бурсы и бурсаков нужно видеть отражение как личных впечатлений Гоголя от разговоров и рассказов, слышанных на Украине, так и впечатлений литературных. Непосредственным литературным предшественником Гоголя в этом отношении был В. Т. Нарежный. О популярности на Украине 'Бурсака' Нарежного (1824 г.) на ряду с 'Малороссийской деревней' Кулжинского и 'Монастыркой' А. Погорельского упоминает Царынный (А. Я. Стороженко) в разборе 'Вечеров на хуторе' в 'Сыне Отечества' 1832 г. 'Описание бурсы' в 'Вии' охарактеризовано Белинским в его статье 1835 г. 'О русской повести и повестях Гоголя' как 'немного напоминающее бурсу Нарежного'. Впоследствии Ап. Григорьев в статье: 'Русская литература в 1851 г.' мимоходом высказал мысль, что 'грубые, так сказать, сырые материалы' для бурсаков в 'Вии' можно найти в произведениях Нарежного.

Исчерпывающий анализ текстуальных совпадений 'Вия' и 'Бурсака' дал Ю. М. Соколов в статье 'В. Т. Нарежный' (сб. 'Беседы', 1915, I, стр. 96—109). Ср. начало 'Вия' с такой картиной Нарежного: 'но лишь только раздался звон колокола на семинарской колокольне, как в бурсе раздался басистый голос консула: 'Ребята! на работу''. В 'Бурсаке' Неон Хлопотинский упоминает о 'праве' консула 'пить вино, курить табак и носить усы' (гл. II). Ср. у Гоголя о риторе Тиберии Горобце. У Нарежного: 'Богословы и философы образуют сенаторов' (гл. II). У Гоголя: 'Сенат, состоявший из философов и богословов'. Общая характеристика бурсаков, как 'голодных' и 'вороватых', всегда 'стремящихся к насыщению', подсказана Гоголю, вероятно, Нарежным. Описание пения бурсаков под окнами у богатых переяславских мещан у Нарежного непосредственно использовано Гоголем. В 'Бурсаке' Нарежного читаем: 'Мы остановились под окнами одного видного дома… Вступили мы на двор и стали полукругом около стола сажени за две… Начался духовный концерт'… 'Концерт кончен… Когда всё утихло, то ласковый хозяин поднес философу большую чарку водки и сунул в руку сколько-то денег; по приказанию доброй хозяйки в наш мешок высыпана мерка гороха, впущена часть свинины и оставшийся от полдника большой кус жаркой говядины' (гл. II).

В той же второй главе 'Бурсака' следует отметить эпизод похода бурсаков на огород. 'По прошествии малого времени консул громко произнес: — Не правда ли, братцы, что для перемены в пище не худо было бы на вечер сварить кашу тыквенную? Все одобрили такое предложение. Тогда он возгласил: — Неон, Памфиль, Епифан и Аверкий залезут в ближайший огород и будут рвать там тыквы и что попадется, ибо всё устроено на потребу человека, а риторы Максим и Лукьян станут у забора с мешками для принятия добычи. Когда смерклось, то будущие мои товарищи в сем ночном подвиге начали приготовляться'. Дальше Нарежный изображает сцену набега на соседний огород. Ср. сходный эпизод у Гоголя.

Описание путешествия компании бурсаков, расходящихся на вакации, по хуторам, соответствует у Гоголя началу другого романа Нарежного, — 'Два Ивана или страсть к тяжбам'.

С другой стороны, необходимо отметить у Гоголя ряд фактических деталей бурсацкого быта, которых нет у Нарежного. Так, у Нарежного бурсаков бьют по ладоням деревянными лопатками; по Гоголю риториков 'по пальцам' били 'розгами', богословов — 'коротенькими кожаными канчуками', что же касается 'деревянных лопаток', то они, как утверждает Гоголь, были предназначены специально для философов. Сюртуки, простирающиеся до пят, 'по сие время', описание приготовления уроков, роль авдиторов и цензоров, кулачные бои — всех этих деталей у Нарежного нет. Ю. Соколов, указав, что 'у Гоголя встречаем также семинарские должности авдиторов и цензоров, у Нарежного же нет… ни цензоров, ни аудиторов', замечает: 'Некоторое сходство (в описании облика философа, в упоминании об авдиторах и кондициях, не отмечаемых Нарежным) с деталями 'Вия' мы находим в 'Федюше Мотовильском ', сочинении учителя Гоголя, Кулжинского, вышедшем в 1833 г.'. Н. Белозерская ('В. Т. Нарежный', стр. 108) указывает как на общий источник в изображении бурсы и для Нарежного и для Гоголя — на описание бурсы в книге Шафонского, написанной в Чернигове в 1786 г. и хотя напечатанной только в 1851, но распространенной в списках. Впрочем, по мнению Н. Белозерской, совпадения у Шафонского и Нарежного объяснимы общим объектом описания. К мнению Н. Белозерской присоединяется и Ю. Соколов, отмечающий, что 'описание бурсы Шафонского далеко не покрывает картин, данных Нарежным и Гоголем' (стр. 108).

На желание Гоголя придать повести некоторый исторический колорит указывает характеристика отца панночки, как 'именитого сотника'. Гоголь этим отмечает специфическую особенность провинциального управления на Украине, в основе которого лежало полковое устройство, обратившееся впоследствии в территориальное. Хотя Гоголь называет 'сотника' 'именитым' и 'одним из богатейших', однако должность 'сотника' не принадлежала к высшим в полку. 'Решительные пункты' 1728 г. устанавливали такой порядок замещения должностей: кандидатов на сотника выбирают сотенные казаки, кандидатов на должности полковой старшины — полковая старшина совместно с сотниками, представляя кандидатов на утверждение гетмана. Хотя замещение сотничьей должности должно было принадлежать казакам данной сотни однако очень часто сотники не выбирались, а просто назначались полковниками. Позднейшая инструкция Разумовского, подтверждая порядок выбора сотников, фактически передала их выбор старшине данной сотни, а не казакам. Сотнику подчинялись атаманы, стоявшие во главе сельских 'громад' (общин); последние пользовались правами самоуправления, и атаманы были выборными. [А. Шафонский. 'Черниговского наместничества топографическое описание' и пр., Киев, 1851, стр. 65, 67.]

Вопрос о времени, к которому приурочено действие 'Вия', не вполне ясен. Гоголь говорит в 'Вии' о Киевской семинарии: 'Как только ударял в Киеве поутру довольно звонкий семинарский колокол,… висевший у ворот Братского монастыря'… 'По приходе в семинарию вся толпа размещалась по классам'… 'В торжественные дни и праздники семинаристы и бурсаки отправлялись по домам с вертепами'… 'Самое торжественное для семинарии событие было — вакансии'. Хома Брут именуется 'киевским семинаристом'. Умирая, панночка говорит отцу: 'Пошли, тату сей же час в киевскую семинарию и привези бурсака Хому Брута'. Киевская семинария была открыта в 1817 году (преобразована из 'преждебывшей' Киевской академии, помещавшейся в Братском монастыре). Если считаться с тем, что у Гоголя фигурирует Киевская семинария, а не академия (в 'Тарасе Бульбе' — академия), приходится отнести время действия 'Вия' к 20-м годам XIX ст., между тем как общий колорит повести позволяет предположить, что Гоголь думал время действия повести приурочить если не к XVII, то к XVIII ст., отодвинуть его в более или менее неопределенное прошлое. Весьма вероятно, что Гоголь, говоря о 'бурсе' и 'семинарии', исходил из некоторого общего недифференцированного представления о духовном учетном заведении.

Однако некоторые детали указывают именно на академию, а не на семинарию. Так, например, Гоголь называет в числе бурсаков — грамматиков, риторов, философов и богословов. Но грамматического отделения в курсе Киевской семинарии не было. В Киевской академии XVIII ст., существовавшей до основания Киевской семинарии, действительно были не только риторы, философы, богословы, но и грамматики. В Академии середины XVIII ст. были: нижний грамматический класс, средний грамматический класс, высший грамматический класс, класс поэзии, класс риторики, класс высшего красноречия, класс философский и богословский класс (В. Аскоченский. 'Киев с древнейшим его училищем', Киев, 1856, ч. II, стр. 399–401, ср. стр. 251–254).

Что касается самого слова 'бурса', то оно в украинском языке обозначает: 1) общежитие, 2) толпа, гурьба, группа. У Гоголя в первом смысле общежитие. Слушатели Киевской академии жили по квартирам, снимаемым у мещан, 'по приходам' в избах, 'приходских школах' и в 'сиротском доме'. Жившие по приходским школам и в сиротском доме образовывали общежития на артельных началах, т. е. 'бурсы' в собственном смысле слова. Нарежный в 'Бурсаке' так объясняет слово 'бурса': 'Есть многие сельские и иногородние отцы, кои, охотно желая видеть сыновей своих учеными, по бедности не в силах содержать их в городе, где понадобилось бы платить за квартиру и пищу. Чтобы и таковым доставить посильные способы к образованию, то помощью вкладов щедрых обывателей и по распоряжению монастырей при каждой