- Энн, - тихо позвал он.
- Да? - откликнулась она.
- Ты ничего не слышала?
Они вместе прислушались к шуму ветра и дождя
- Ничего, - сказала она.
- Кто-то свистел, - объяснил он.
- Нет, я не слышала.
- Пойду посмотрю на всякий случай.
Он надел халат и прошел через весь дом к наружной двери. Помедлив в нерешительности, толчком отворил ее, и холодные капли дождя ударили по его лицу. Дул ветер.
У крыльца стояла маленькая фигура.
Молния распорола небо, и мазок белого света выхватил из мрака лицо. Оно глядело на стоящего в дверях Лафаржа.
- Кто там? - крикнул старик, дрожа.
Молчание.
- Кто это? Что вам надо?
По-прежнему ни слова.
Он почувствовал страшную усталость, слабость, изнеможение.
- Кто ты такой? - крикнул Лафарж снова.
Жена подошла к нему сзади и взяла его за руку.
- Чего ты так кричишь?
- Какой-то мальчик стоит у крыльца и не хочет мне отвечать, - сказал старик, дрожа. - Он похож на Тома!
- Пойдем спать, тебе почудилось.
- Он и сейчас стоит, взгляни сама.
Лафарж отворил дверь шире, чтобы жене было видно. Холодный ветер, редкий дождь - и фигурка, глядящая на них задумчивыми глазами. Старая женщина прислонилась к притолоке.
- Уходи! - сказала она, отмахиваясь рукой. - Уходи!
- Скажешь, не похож на Тома? - спросил старик.
Фигурка не двигалась.
- Мне страшно, - произнесла женщина. - Запри дверь и пойдем спать. Не хочу, не хочу!..
И она ушла в спальню, причитая себе под нос. Старик стоял на ветру, и руки его стыли от студеной влаги.
- Том, - тихо сказал он - Том, на тот случай, если это ты, если это каким-то чудом ты, - я не стану запирать дверь. Если ты озяб и захочешь войти погреться, входи и ложись подле камина, там есть меховой коврик.
И он прикрыл дверь, не заперев ее.
Жена услышала, как он ложится, и зябко поежилась.
- Ужасная ночь. Я чувствую себя такой старой. - Она всхлипнула.
- Ладно, ладно, - ласково успокаивал он ее, обнимая. - Спи.
Наконец она уснула.
И тут его настороженный слух тотчас уловил: наружная дверь медленно-медленно отворилась, впуская дождь и ветер, потом затворилась. Лафарж услышал легкие шаги возле камина и слабое дыхание. 'Том', - сказал он сам себе.
Молния полыхнула в небе и расколола мрак на части.
Утром светило жаркое-жаркое солнце.
Лафарж распахнул дверь в гостиную и обвел ее быстрым взглядом.
На коврике никого не было.
Лафарж вздохнул.
- Стар становлюсь, - сказал он.
И он пошел к двери, чтобы спуститься к каналу за ведром прозрачной воды для умывания. На пороге он чуть не сбил с ног юного Тома, который шел уже с полным до краев ведром.
- Доброе утро, отец!
- Доброе утро, Том.
Старик посторонился. Подросток пробежал босиком через комнату, поставил ведро и обернулся, улыбаясь.
- Чудесный день сегодня!
- Да, хороший, - настороженно отозвался старик.
Мальчик держался как ни в чем не бывало. Он стал умываться принесенной водой. Старик шагнул вперед.
- Том, как ты сюда попал? Ты жив?
- А почему мне не быть живым? - Мальчик поднял глаза на отца.
- Но, Том… Грин-Лон-Парк, каждое воскресенье… цветы… и… - Лафарж вынужден был сесть. Сын подошел к нему, остановился и взял его руку. Старик ощутил пальцы - крепкие, теплые.
- Ты в самом деле здесь, это не сон?
- Разве вы не хотите, чтобы я был здесь? - Мальчик встревожился.
- Что ты. Том, конечно, хотим!
- Тогда зачем спрашивать? Пришел, и все тут.
- Но твоя мать, такая неожиданность…
- Не беспокойся, все будет хорошо. Ночью я пел вам обоим, это поможет вам принять меня, особенно ей. И знаю, как действует неожиданность. Погоди, она войдет, и убедишься сам.
И он рассмеялся, тряхнув шапкой кудрявых медно-рыжих волос. У него были очень голубые и ясные глаза.
- Доброе утро, Лаф и Том. - Мать вышла из дверей спальни, собирая волосы в пучок. - Правда, чудесный день?
Том повернулся к отцу, улыбаясь:
- Что я говорил?
Вместе, втроем, они замечательно позавтракали в тени за домом. Миссис Лафарж достала припрятанную впрок старую бутылку подсолнухового вина, и все немножко выпили. Никогда еще Лафарж не видел свою жену такой веселой. Если у нее и было какое-то сомнение насчет Тома, то вслух она его не высказывала. Для нее все было в порядке вещей. И чем дальше, тем больше сам Лафарж проникался этим чувством.
Пока мать мыла посуду, он наклонился к сыну и тихонько спросил:
- Сколько же тебе лет теперь, сынок?
- Разве ты не знаешь, папа? Четырнадцать, конечно.
- А кто ты такой на самом деле? Ты не можешь быть Томом, но кем-то ты должен быть! Кто ты?
- Не надо. - Парнишка испуганно прикрыл лицо руками.
- Мне ты можешь сказать, - настаивал старик, - я пойму. Ты марсианин, наверно? Я тут слыхал разные басни про марсиан, правда, толком никто ничего не знает. Вроде бы их совсем мало осталось, а когда они появляются среди нас, то в облике землян. Вот и ты, если приглядеться: будто бы и Том, и не Том…
- Зачем, зачем это?! Чем я вам не хорош? - закричал мальчик, спрятав лицо в ладонях. - Пожалуйста ну пожалуйста, не надо сомневаться во мне!
Он вскочил на ноги и ринулся прочь от стола.
- Том, вернись!
Но мальчик продолжал бежать вдоль канала к городу.
- Куда это он? - спросила Энн; она пришла за остальными тарелками.
Она посмотрела в лицо мужу.
- Ты что-нибудь сказал, напугал его?
