более других удалена от того места, куда была сброшена одежда. Уже выйдя из дома, я вспомнила, что не надела ни чулок, ни туфель. Так полураздетая я стояла в темноте и гадала, где может быть Банни. Он дежурил в ожидании Цезаря с южной стороны.
Какое счастье, что сообщение попало в мои руки! Судьба мне явно покровительствовала, я могла бы не оказаться одна на голубятне.
Теперь мною снова овладел страх – нужно было пройти на южную сторону и искать Банни там. Южный фасад Грейсфилда был усажен тисовыми деревьями, им было много лет, время деформировало и изуродовало их, но в их разросшихся ветвях можно было найти укрытие. Я старалась крадучись двигаться под их прикрытием. Острые камни и древесные иглы больно царапали ноги. Фарфилд и Сноуд еще не ушли. Сноуд держал мою одежду.
Если он и испытал гнев в первую минуту, то теперь этого не было видно. Очевидно, он обдумывал план отмщения.
– Где, черт побери, она может быть? – допрашивал он Фарфилда.
– Где-нибудь в доме. Переверну все, но найду ее! А когда найду…!
– Она не знает, что Депью убрали, могла пойти к нему в гостиницу, – предположил Фарфилд.
– Туда ходил Смайт, Кассиди следил за ним. Они знают, что Депью там нет. Какая наглость! Использовать моих слуг против меня!
– Думаю, нам лучше сообщить в Уайт-Холл, – сказал Фарфилд.
Уайт-Холл! Это говорило о том, что они работают на законное английское правительство. Я напрягла слух, чтобы не пропустить ответ Сноуда.
– Сегодня получил записку от Каселри. Он проводит несколько дней дома. Его поместье, Крейс Фут, недалеко отсюда. Не могли бы вы туда съездить, Джон? Вы знаете, где это?
– Я там бывал неоднократно.
Виконт Каселри был одним из наиболее уважаемых людей в правительстве, министр иностранных дел, не называя других почетных званий. Так, вот кому подчинялся Сноуд и кто давал ему поручения! Но нет, я не могла поверить, что Депью меня обманул. Он носил регалии Королевской Гвардии!
Он был в курсе важнейших событий. Если бы он был предателем, он не осмелился бы показаться в месте, контролируемом правительственными агентами. А, может быть, он все-таки был предателем? Поэтому и настаивал, чтобы его называли вымышленным именем и прятался, чтобы его не видели? Или это одна ловушка Сноуда? Он мог все подстроить, чтобы сбить меня с толку, на случай, если я подслушаю.
– Что вы собираетесь предпринять? – спросил Фарфилд.
– Кто-то должен остаться на голубятне. Цезарь уже опаздывает. Нельзя, чтобы это сообщение попало в чужие руки.
– Кассиди может его встретить.
– Он слишком молод и неопытен, слишком большой риск. В Испании у меня родной брат, Вилли, – устало произнес Сноуд.
– Может быть я эгоист, но меня это волнует больше всего остального.
Названное им имя показалось мне знакомым. Кто это еще говорил о брате Вилли в Испании?
– Вы уверены, что Смайт крепко связан и тоже не сбежит?
– Он не сможет развязать веревки, – ответил Фарфилд.
– Это же мы думали в случае с Хедер, – сказал Сноуд мрачно.
– Как ей удалось освободиться?
– Забудьте о ней, Кервуд. Она теперь в безопасности. Во всем виноват Депью. Это не первая леди, которую он обвел вокруг пальца. Она не понимает, что происходит. Даже не представляет, что помогает Наполеону. Депью одурачил ее. Надо было с самого начала сказать ей правду.
Я… помогаю Бонапарту…?! Это невыносимо.
– Вам лучше идти, Джон. Только проверьте дышит ли ваш пленник. Нам ни к чему убивать этого идиота.
До меня все еще не доходило, что я попала в самую ложную ситуацию. Еще я обдумывала, можно ли теперь выйти из укрытия. Если они увидят меня, снова всунут тряпку в рот. Фарфилд отправился проведывать Банни. Я кралась за ним. Он быстро нырнул под навес у самого моря, которым последний раз пользовались, когда Хьюмы еще ходили в море. Там хранились паруса, мачты и прочее снаряжение. Дверь открылась со скрежетом, Фарфилд пробыл под навесом не больше нескольких секунд и тут же вышел. Как только он ушел на достаточное расстояние, пробыл под навесом не больше нескольких секунд и тут же вышел. Как только он ушел на достаточное расстояние, я бросилась туда, выкликая имя Банни. Через незастекленное окно внутрь пробивался тусклый свет. На земляном полу лежала бесформенная груда, которая при ближайшем осмотре оказалась Банни, он лежал, связанный по рукам и ногам, во рту торчал кляп, вернее тряпка, которая раньше была его собственным шейным платком. Первым делом я вынула тряпку изо рта, он с трудом втянул ртом воздух, издав при этом несколько странных гортанных звуков.
– Они скрутили меня! Вы в порядке?
– Теперь в порядке, – успокоила я его, кряхтя над узлами, затянувшими его запястья.
– Это не вы лили воду на землю? Настоящий водопад. Что вы делали?
– Это делал Фарфилд. Я подмешала в воду крысиный яд, но меня разоблачили.
Запястья, наконец, были освобождены. Он растер их, чтобы наладить циркуляцию крови, и сам принялся распутывать ноги. Сделав это, попытался встать, но тут же упал снова.
– Ноги пронзает, как иголками, – сказал он и стал вращать ступнями и растирать икры, чтобы снять онемение. Пока он приводил себя в нормальное состояние, я изложила события.
– Они меня ударили сзади, – время от времени вставлял Банни. – Подкрались незаметно, я ничего не слышал. Мне показалось, что он бил толстой веткой. Сбил с ног намертво. Когда пришел в себя, был уже здесь. Что это за место, где мы, черт побери?!
– В сарае. Но самое ужасное, Банни, это то, что Депью – французский шпион, а мы его сообщники.
– Но на нем были гвардейские пуговицы и желтая подкладка.
– Он мог украсть, снять с кого-нибудь, кого убил. Надо уходить отсюда, Сноуд может придти проверить.
– Если нас считают предателями, значит Англия в большой опасности. Придется уезжать за границу.
– Для начала давайте выберемся из этого сарая, – прервала я его сетования, и мы вышли на воздух. Идти по холодной острой гальке было мучительно. Взглянув на дом, я увидела, что все окна ярко освещены. Люди сновали взад и вперед, все были на ногах. Сноуд вероятно выполнил свой план и сказал тетушке, что я сбежала с Депью, чтобы обвенчаться тайно. У меня заныло сердце от жалости, можно было представить, в каком она состоянии. Это было хуже, чем быть украденной цыганами. Еще больше я переживала презрение Сноуда. Не знаю точно, кем он был и откуда, я интуитивно чувствовала, – а интуиция меня редко подводила, – что он человек благородного происхождения.
Фарфилд относится к нему почтительно. Они называют друг друга по имени, как давнишние друзья. Герцогиня! У нее есть сын, Вилли, который сейчас должен находиться в Португалии. У Сноуда – брат тоже Вилли. И все эти письма из Брэнксэм Холл. Сомнений не было – он сын герцогини.
А мы держали его под крышей в двух неуютных комнатах, набитых ненужной рухлядью. Называли его Сноуд и обращались с ним свысока, как с низшим по положению. Как некрасиво они подшутили надо мной! Тетя Ловат ни о чем не догадывалась, я была уверена в этом, но папа-то знал. В Лондоне разработали этот хитроумный план – Сноуд помогает папа под вымышленным именем. Мне было непонятно, почему нужно было менять птиц и придумывать весь этот маскарад. Хотя, если бы в доме находился знатный человек, так долго, на протяжении всей войны, это вызвало бы переполох, а им нужна была секретность. Было также хорошо известно, что герцогиня – отличный знаток голубей. В этом-то была разгадка. Сноуд был избран на эту роль, потому что он очень хорошо знал голубей, особенно почтовых. Папа нуждался в его знаниях.
– Вы дойдете, или дать вам ботинки? – спросил Банни. Я отказалась. Вряд ли его огромные тяжелые ботинки были удобнее для ходьбы. Мы решили не идти в дом, а уйти подальше и направились в сторону Хайта, обсуждая подробности последних дней. Самым странным было то, что он воспринял новую версию, как очевидный факт, даже не моргнув глазом.
– Мы всегда считали, что Депью не очень-то ловкий шпион, – сказал он.