рецептами из этого справочника.

Он потёр живот. В его желудок свалилось четыре семечка подряд — это не шутки. Хотя мне, помнится, приходилось глотать и побольше.

— Что потом стало с этой книгой?

— Я передал её Оберону — добровольно, прошу заметить. Дайте мне ещё семечко, если хотите убедиться: добровольно!

Максимилиан исполнил его просьбу:

— Где сейчас Оберон?

— А? — Писатель испугался. — У меня нет сведений, полагаю, в Королевстве… Мы не виделись с тех пор, как…

Он вдруг сполз с дивана и встал перед нами на колени:

— Я вас прошу, господа маги… Я уже много лет живу тихо, мирно, я исправился, клянусь! Мне нестерпимо напоминание… о моём прошлом… Я ни в чём не виноват, я просто детский писатель!

Неприятно и неловко было на него смотреть.

— Да перестаньте! — сказала я неожиданно тонким голосом. — Никто не собирается вас…

Я запнулась. Максимилиан бросил на меня длинный, ленивый взгляд. Мне вдруг стало тоскливо.

Чего я ждала? Что этот человек объяснит все тайны и на пальцах разъяснит, где искать Оберона?

— Значит, эта книга принадлежала вам, — сказал Максимилиан тоном следователя. Как ни был противен изгнанный из Королевства алхимик, высокомерие некроманта в такой ситуации казалось мне дурацким самоутверждением. Тем более что надувной человек по-прежнему стоял на коленях.

— Принадлежала, — покорно согласился писатель.

— И превращалась туда-сюда по вашему хотению?

— По своему хотению! У неё была собственная воля… Довольно злая. Когда я передал её Оберону, она не простила… Не пожелала служить Королю… и в попытке освободиться сама себя прикончила. То, что вы держите в руках, — он попытался улыбнуться, — это памятник… вроде как мумия книги.

— Да встаньте! — не выдержала я. — Стыдно смотреть на вас.

Писатель покорно забрался обратно на диван. Некоторое время мы с Максимилианом в тишине слушали его сопение, всхлипывания и вздохи.

— А где король? — наконец робко спросил бывший алхимик. — Из ваших вопросов я заключаю… что вы его почему-то ищете?

Я посмотрела на Максимилиана. Некромант молчал. Вокруг нас высыхал паркет, залитый водой из разбитой вазы, на окне ветер трогал грязную тюлевую занавеску, большая муха монотонно постукивала лбом в стекло.

— Оберона нет в Королевстве, — сказала я. — Более того — никогда не было. Его все забыли.

Писатель неуверенно улыбнулся:

— Это шутка?

— Нет.

Его улыбка застыла. Он снова принялся тереть лицо, будто желая снять его, как маску.

— Так не бывает, господа. Я не хочу допустить, что вы сознательно меня обманываете…

С каждой минутой он казался всё более жалким. У него даже губы тряслись.

— Мы были на изнанке мира, — мрачно сообщил Максимилиан. — Главная нить, от которой тянутся все узлы, связана с этой книгой.

Он вытряхнул на ладонь пару новых зёрнышек. Писатель помотал головой:

— Я уже рассказал вам всё, что мог… Спросите, что я знаю об исчезновении его величества — и я отвечу: «Ничего». Я был когда-то неплохим учёным, составлял зелья… Но я не маг и не провидец.

— А посоветовать могли бы? — спросила я неожиданно для себя. Максимилиан поморщился.

— Посоветовать? — Он глянул на меня с неожиданным блеском в глазах. — Посоветовать… Что именно, маг дороги?

— Как найти Оберона? Где его искать? Как узнать, что с ним случилось?

— Посоветовать, — повторил он в третий раз, как будто в этом слове звучала неслышная для нас музыка. — Что же, давайте рассуждать. Оберон — величайший король из всех, кто когда-либо жил в обитаемых мирах… Кто мог одолеть его? Среди магов ему нет равных…

— Как насчёт Туманной Бабищи? — неуверенно предположила я. — То есть Королевы Тумана?

— А, — писатель потёр мягкие ладони, — это демоническое существо, которое обитает между мирами, желающее всё сущее свести к туману над пропастью… Она имеет власть, пока Королевство в пути, тебе ли не знать это, маг дороги. Но она бессильна против короля в его Королевстве… Во всяком случае, так считалось до сих пор.

Муха наконец-то отыскала форточку и вылетела наружу. Зря — на улице, кажется, собиралась гроза.

— Позвольте взглянуть? — пробормотал хозяин.

С заискивающей улыбкой он взял книгу у Максимилиана, который отдал её не без колебания, и стал просматривать страницу за страницей, не пропуская ничего.

— Значит, вы вышли на изнанку. — Казалось, теперь надувной человек чувствовал себя увереннее. — Это не каждому магу под силу… Изнанка — опасное место, опасное… Но правильно, правильно. То, о чём забыли, не существует. Только на изнанке найдутся следы… Если их ещё не успели замести.

От этих его слов меня мороз продрал по коже. А он продолжал листать, приговаривая:

— Вот как тебя перекосило… Здесь стишки для детей, здесь страницы слиплись… Бывало, оборачивалась она «Историей магического оружия», вот уж было чтиво так чтиво… А это что?

Одна из страниц вдруг вылетела, взвилась, будто подхваченная сильным ветром, и только секунду спустя я поняла, что это не страница, а вложенный листок. Он ещё не успел долететь до пола, как мы с Максимилианом схватили его с двух сторон — и чуть не порвали.

— Осторожно! Что ты делаешь!

Листок был почти прозрачный, очень тонкий и ломкий, как ледышка. Возможно, на нём когда-то было что-то написано, несколько слов в самом верху страницы, но со временем бледные чернила выцвели почти до полной невидимости. Сам лист был чистым, если не считать нескольких старинных клякс.

— Это закладка, — первым сообразил Максимилиан. — Какая страница была заложена?

Писатель протянул ему раскрытую книгу. Одна страница была жёлтая, с очень чётким старинным шрифтом — рецепт соления грибов. На другой странице, белой, потрёпанной по краям, имелась гравюра: очень длинный тонкий меч с отверстием, похожим на игольное ушко, на самом конце клинка. Мама когда-то занималась на курсах кройки и шитья — так вот, этот меч очень мне напомнил иголку на швейной машинке.

— Имя этого меча — Швея, — сказал писатель, разглаживая страницу. — Он обладает свойством соединять разорванные связи, помогает в поиске пропавшего и спрятанного, лечит от беспамятства, у некоторых народностей служит для освящения брака, сшивая узами жениха и невесту…

Мы с Максимилианом заговорили одновременно.

— Помогает в поиске пропавшего! — выкрикнула я.

— Где сейчас этот меч? — отрывисто спросил Максимилиан.

За окном громыхнул гром. С треском захлопнулась форточка, прихватив деревянными челюстями край тюлевой занавески.

Писатель облизнул губы и заговорил глуховатым, торжественным, ровным голосом, будто цитируя, повторяя заученное наизусть:

— «Швея — меч, подшивающий изнанку, соединяющий её с реальностью там, где прохудилась основа. Даётся в руки магу, никогда не совершавшему предательства, не замешанному в некромантии, раз в жизни, в крайней нужде. Попроси великого воина, давно оставившего мир живых, доверить тебе Швею — и, если твои помыслы достойны, маг, ты получишь искомое».

Новый порыв ветра вдребезги разбил форточку. Зазвенело стекло.