– Наука… – медленно начал он, рассчитывая выиграть время, – Не существует для зла… история… всего лишь описывает события… какими они были либо представлялись…

Бургомистр заерзал. Рука его потянулась к колокольчику – время аудиенции истекло.

Башня Лаш. Орден Лаш. Двадцать лет назад бургомистр был чуть постарше теперешнего Луара, и он пережил Мор… Он знает об Ордене не понаслышке, возможно, он знался с кем-то, носящим капюшон… Эти люди были везде, их боялись и уважали… Они…

– Господин бургомистр! – голос Луара резанул по ушам его самого, бургомистр дернулся, не услышав привычного «сиятельства», и рука с колокольчиком ослабла. – К сожалению, причина, по которой вы так блюдете девственность Башни, не вполне уважительна.

Бургомистр побледнел. Брови его окончательно сошлись на переносице, грозя занавесить глаза:

– Вы забываетесь! Вы…

– Немногие семьи в городе могут похвастать родством со служителями Ордена, – Луар бросил фразу, как бросают камень в звериное логово – либо пусто, либо выскочит и съест.

Всю следующую секунду бургомистр неподвижно сидел, выкатив из-под бровей налитые кровью глаза; потом откинулся назад и задохнулся, закашлялся, хватая воздух ртом, и Луар понял, что победил.

– Ваша тайна – это всего лишь ваша тайна, – сказал он мягко. – И она в безопасности… Конечно, в Башне должны храниться списки служителей. Но я не узнаю из них ничего нового… Хотя, конечно, – он замешкался, решая, стоит ли раздражать бургомистра еще и советом, – конечно, проще было попросту сжечь их, чтобы чей-нибудь нескромный глаз…

– Ваш отец знает? – хрипло спросил бургомистр.

Луар подумал, что неплохо бы позаботиться о собственной безопасности.

– Конечно, – он сделал удивленное лицо. – Он знает, и в его глазах это не преступление… Вы же не можете отвечать за всех своих родственников… – он выждал, потом пожал плечами: – Хотя, конечно, большинство горожан… ненависть к Ордену так сильна, что…

Бургомистр сжал зубы. Взглянул на Луара в упор:

– Вы намерены меня шантажировать, юноша?

Луар захлопал ресницами:

– Ваше сиятельство… Вы же знаете, наша семья… Более теплых чувств… Поверьте, я никогда бы не осмелился говорить так дерзко… и такие неприятные вещи. Однако речь идет о посещении Башни… Крайне важном для нас – и совершенно безопасном для вас. Более того, – Луар обрадовался внезапному озарению, – я мог бы изъять документы, порочащие… прошу прощения, бросающие тень на ваше семейство… Если они там есть. И принести их вам, как плату за услугу… Вернее, как благодарность.

Бургомистр все еще хмурился – но теперь Луар не сомневался в его ответе.

– Будь проклят мой тесть, – проговорил бургомистр глухо. – Из-за этого фанатика… Впрочем, – он глянул на Луара, – не обольщайтесь. Это знание вам не поможет, вы никогда не сможете ничего мне навязать…

Луар встал и поклонился.

– Разрешение вы получите в канцелярии, – продолжал бургомистр сквозь зубы. – С вами отправится лейтенант стражи, который дождется вас у выхода… – он раздраженно посопел, – и каменщик, чтобы разломать кладку и затем сложить ее снова. Ни один человек не должен знать… Впрочем, и так ясно… – он вдруг усмехнулся так, что видны стали неровные зубы, – а не боитесь, юноша, что вас замуруют прямо там, внутри?

Луар улыбнулся в ответ:

– Вы тонко шутите, ваше сиятельство… Представляю, как смеялась бы моя мать!

Бургомистр погасил свою ухмылку. Звякнул колокольчиком, вызывая слугу; глухо ответил на Луаров поклон:

– Ступайте… Надеюсь, что Священное Привидение утащит вас живьем.

Пророчество Флобастера сбывалось скоро и неотвратимо. Теперь я была предоставлена самой себе, и единственный возможный путь вел в трактирные служанки, «мыть заплеванный пол».

При мне не было ни монетки. Мой сундучок со скудными пожитками достался Хааровой своре – надо полагать, в утешение. Мне и помыслить было страшно о возвращении, хоть на несколько минут. Немного развлекала та мысль, что Хаар, должно быть, в свою очередь был трагически потрясен моим бегством.

Первую бездомную ночь я провела у костра перед городскими воротами; впрочем, стражники зорко следили, чтобы теплом их огня пользовались лишь «путники», и никак не «бродяги». Я должна была на рассвете покинуть город – либо искать себе другое пристанище. Появляться у ворот второй раз было просто опасно.

День прошел в блужданиях по улицам; воду я пила из публичных источников, а вот есть хотелось невыносимо. Под вечер я набрела на харчевню «Утолись» и вызвалась за тарелку каши перемыть всю скопившуюся за вечер посуду.

Засыпая на грязной соломе, я чувствовала, как съеденная каша мечется в измученном голодом животе. Я была почти что сыта и почти что счастлива.

Среди ночи мне приснился незнакомый человек, похожий на Луара. В его лице не было ничего страшного – но я испугалась прежде, чем разглядела в полутьме застрявшие у него в груди стальные клещи.

– Не для всех, – сказал он глухо. – Для немногих… Для одного.

Я проснулась, дрожа. Я долго лежала с открытыми глазами и молила небо, чтобы следующий мой сон был о матери, о старой библиотеке, или о сцене и Флобастере, а лучше всего – о Луаре…