Надо мной нависало масляное, с сизым подбородком, холеное лицо Хаара.

Я завопила как резаная.

Выскользнув из-под его рук, путаясь в подвернувшейся простыне, я схватила в охапку свою одежду и ударилась в дверь, как мошка в стекло фонаря. Боль от ушиба заставила меня вспомнить о засове; обламывая ногти, я вырвалась из комнаты и кинулась бежать. Толстая хозяйка, восседавшая в прихожей, поперхнулась и закашлялась. Вероятно, коридорами ее почтенного дома не каждый день бегают совершенно голые девчонки с круглыми безумными глазами.

Бургомистр казался столь же обрадованным, сколь и обеспокоенным; он сразу же пригласил Луара сесть и засыпал вопросами о здоровье его батюшки и матушки. Луар был готов к этому и ответил без запинки: его батюшка пребывает в здравии, а матушка еще не совсем оправилась от поразившего ее недуга, хотя дело явно идет на поправку. Доктора, – тут Луар значительно покивал, – доктора прописали ей уединенный образ жизни, и госпожа Тория во всем следует их советам.

Бургомистр чуть успокоился и после нескольких незначительных фраз осторожно поинтересовался, как скоро полковник Солль сможет вернуться к обязанностям командующего гарнизоном. Луар и к этому был готов – его отец вернется так скоро, как только позволят ему важные дела по устройству родового поместья. В эти два слова – «родовое поместье» – Луар ухитрился вложить настойчивое напоминание о древности рода Соллей, аристократической спеси и традиционном богатстве; бургомистр заново проникся уважением и благожелательно спросил, а какое, собственно, дело привело молодого Солля в кабинет скромного чиновника.

Луар собрался, как кошка перед прыжком; внешне это выглядело естественным желанием молодого человека вежливо дождаться, пока старший по возрасту и чину устроится поудобнее и будет готов его выслушать.

– Ваше сиятельство, конечно, помнит, какую роль сыграл мой отец в разоблачении преступлений Ордена Лаш, – начал Луар после паузы. Бургомистр удивленно кивнул.

– Ваше сиятельство знает, что мать моя, госпожа Тория Солль, занимается некоторыми научными изысканиями… Она изучает историю, продолжая дело своего отца, моего деда, декана Луаяна, – Луар снова сделал многозначительную паузу. Имя декана – тоже оружие, такими именами так просто не разбрасываются. – В последнее время исследования ее требуют некоторых документов… Находящихся в ведении вашего сиятельства, – предвосхищая удивленный вопрос бургомистра, Луар подался вперед. – Да, речь идет о… Дело в том, что моя мать ведет уединенный образ жизни и не может сама… – Луар обозлился на себя за прорвавшуюся-таки суетливость. Хорошо ведь держался – так нет же, залепетал, заметался, как школьник… Впервые в жизни приходится так долго и складно лгать. Впрочем, разве есть иной путь?

Усилием воли он заставил себя спокойно улыбнуться:

– Да, к сожалению, моя мать не имеет возможности обратиться к вам самолично. Выполняя ее поручение, я обращаюсь к вашему сиятельству с просьбой: для изучения важных исторических документов допустить меня в Башню Лаш.

Бургомистр, как видно, заранее готовил для госпожи Тории Солль вежливое согласие; он уже растянул губы в улыбке – однако последние Луаровы слова заставили его откинуться на спинку кресла с выпученными глазами.

В молчании прошла минута, другая; Луар ждал, наблюдая, как на лице бургомистра сменяют друг друга растерянность и возмущение.

– Гм, – сказал наконец бургомистр. – Полагаю, госпожа Тория Солль… М-м… Молодой человек, вы, право же… Ваша матушка, конечно, снабдила вас письмом, написанным собственноручно?

– Письмом? – Луар поднял брови.

Бургомистр досадливо поморщился:

– Документом, свидетельствующим, что она поручает вам… и так далее.

Луар обиженно захлопал глазами:

– Однако… Я никогда не носил с собой записок, удостоверяющих, что я не лгун.

Снова воцарилось молчание. Собеседники смотрели друг на друга поверх необъятного, заваленного бумагами стола.

– Это невозможно, – сказал со вздохом бургомистр. – Вы же знаете, что в Башню Лаш много лет не допускался ни один человек. Ни вы, ни я, никто другой… Там содержатся колдовские устройства, которые могут быть опасны. Там содержатся бумаги, не предназначенные для человеческих глаз… В конце концов, там могут быть остатки Мора!

Луар прикрыл глаза:

– Мора не бывает чуть-чуть. Мор приходит либо нет, двадцать лет назад мой дед декан Луаян изгнал Мор и поплатился за это жизнью…

На этот раз бургомистр не проникся благодарностью. Его брови были сурово сведены:

– Молодой человек… вы просите о невозможном. К сожалению, я вынужден передать госпоже Тории свой отказ…

– Она огорчится, – сказал Луар задумчиво.

Бургомистр возмущенно тряхнул вислыми щеками:

– Странно… если она не понимает… Там, в этой Башне, может содержаться… и почти наверняка содержится… приносящее беду… нельзя быть, как ребенок…

Поток Луаровых мыслей вдруг вильнул, как река, налетевшая на гору. Нечто в тоне бургомистра, нечто на дне его напряженных глаз заставили его думать с удвоенной скоростью.

Он боится! Он действительно боится, и не мифических колдовских устройств и бедоносных предметов, он боится чего-то конкретного и осязаемого, сулящего неприятности не городу и не человечеству, а лично ему, вислощекому бургомистру, неплохому в общем-то дядьке и сносному правителю… Луар понял, что в его распоряжении минута, и за это время он должен догадаться – или проиграть.