Эльвира тут же выпустила короля, чмокнула меня в щеку, махнула рукой принцу и убежала в лес. Мелькали пятки – принцесса была босая; еще долго из леса доносились хруст веток и счастливый мелодичный смех.

– Как бы ногу не занозила, – сказал принц озабоченно. – Отец, я прослежу.

– Проследи.

Принц удалился. Оберон смотрел ему вслед, и в этом взгляде не было отцовской гордости. Я невольно вспомнила слова Эльвиры: «У принца одна большая неприятность – он не похож на отца…»

– Лена! – Оберон перевел взгляд на меня. – Никогда не говори «клянусь» в простом разговоре. В Королевстве клятва – не слова. Каждое «клянусь» – это обязательство, которое рано или поздно о себе напомнит… Понятно?

Мой серый конек, переживший дорогу и в последние дни служивший вьючным животным, встретил меня искренней радостью. Я чуть не прослезилась, прижавшись лицом к его теплой морде. Конюхи поработали на славу: Серый был чист, накормлен и готов нести меня в объезд новых владений.

На разведку мы отправились втроем: Оберон, я и Гарольд. Фиалк трусил как-то расхлябанно, по- хулигански, топтал ромашки волосатыми копытищами и то сворачивал, то разворачивал крылья.

– Как красиво!

Я приложила ладонь к глазам. Залитый полуденным солнцем, этот мир нравился мне еще больше, чем утром, казался еще теплее, чем на закате.

Покачивались ветки сосен над водой. Шумел вдалеке водопад. По озеру ходили волны, набегали на берег, опрокидывались, оставляя волнистые следы на песке. Интересно, теплая ли тут вода? Может быть, можно искупаться?

– Ваше величество, – спросил Гарольд, – а где Ланс?

– В поселке. Ведет торг с этими… крепкими хозяевами. Обещают и лошадей, и телеги, и все, что нужно в дороге, взамен мы должны будем кое-что для них сделать. Как минимум мельницу починить, часть леса расчистить, вылечить жену старосты от икоты…

– Погодите, – невольно перебила я. – Какие телеги? Мы ведь здесь остаемся?

Гарольд глянул на меня – и отвел глаза. Оберон смотрел, по своему обыкновению, серьезно и прямо:

– Мы не можем здесь остаться, Лена. Поднакопим сил, наберем припасов и двинемся в путь. Это место нам не подходит.

– Но почему? Почему?!

– Потому что – иди сюда…

Мой Серый оказался бок о бок с Фиалком. Оберон наклонился ко мне, закрыл мне ладонью глаза. Сквозь щелку между его пальцами я посмотрела на прекрасный мир вокруг: серый, пыльный, пустой. Растрескавшееся дно высохшего озера, черные скелеты сосен…

– Нет! – Я отшатнулась. – Что это?

Оберон посмотрел на Гарольда. Тот прерывисто вздохнул:

– Помнишь, я детям фокусы показывал?

– Ну?

– А ты сказала, что здесь не удивляются чудесам?

– Ну и что, ну и что?

На этот раз Гарольд взглянул на Оберона, будто обращаясь с просьбой о помощи.

– Тонкий мир здесь до того истончился, что его и нет почти, – тихо сказал Оберон. – Основывать тут новое Королевство – все равно что в ванне рыбу ловить.

Мне хотелось плакать от разочарования.

– Но как же наши люди? Они же радуются! Они думают, что путешествие закончено!

– Они отдохнут, – мягко сказал Оберон. – Им станет легче. Ничего тут не поделаешь, Лена, это наш долг – идти, искать…

– А почему это наш долг? Зачем вообще все? – Я слабо понимала, что говорю. Оберон не разгневался.

– Потому что есть вещи, о которых не спрашивают «зачем». И Королевство – одна из таких вещей.

– А если мы… если мы погибнем в дороге – значит, все, что случилось с нами раньше, все, что мы пережили… это было зря?

– Что значит «зря»? Если так думать, то вообще нельзя никакого дела начинать. Лучше сразу пойти и утопиться.

Гарольд сопел. Он всегда сопит, если огорчен или злится. Я смотрела на озеро: прозрачные воды, чистый песок, тени облаков на воде – значит, все это иллюзия?

Но глаза ведь говорят мне, что нет!

Я смотрела на этот мир – теперь уже безо всякой радости.

Эльвира сильно порезала ногу обломком ракушки. Я пришла, чтобы затянуть ее рану; принцесса не хныкала, не ныла, хотя крови из ноги налилось – будь здоров.

В небе кругами ходили белые птицы. Опушка леса полнилась шалашами, самодельными палатками, в стороне возвышался новый королевский шатер.

Пахло смолой и спокойствием. Временным. Очень коротким.

– Спасибо, Лена. – Эльвира сидела, разглядывая исцеленную мною пятку, полы длинной юбки складками лежали на траве. – Могу пройти еще столько же… И еще столько же… И ходить всю жизнь. – Она улыбнулась, по обыкновению грустно.

– Вам нельзя босиком, – рискнула посоветовать я. – Ноги нежные.

– Истоптать сто пар железных башмаков, – сказала Эльвира, как будто повторяя чьи-то слова. – Ис- топ-тать сто пар… Слышите? Топот.

– Ну да. А если сказать «шесть мышат» – будет шелест…

Принцесса серьезно на меня посмотрела:

– Вы знаете, Лена, историю о короле-призраке?

– Как это?

– Один король – в давние времена – повел Королевство в поход. Поход был долгий и трудный, они потеряли много людей… И вот они нашли новый мир, но король сказал, что он недостаточно хорош. Королевство снова отправилось бродить, и вскоре люди вышли на прекрасный берег, но король сказал, что королевству здесь не место. Они снова бродили, падали и умирали в дороге, а когда те, кто выжил, снова вышли на зеленый луг под сенью леса – просто не смогли остановиться. Король вел их вперед и вперед, умершие присоединялись к каравану бесплотными призраками, и сам король стал бесплотным. Они до сих пор бродят по неоткрытым землям – процессия мертвецов… Они никогда не остановятся. Даже когда будут изношены сто пар железных башмаков.

Эльвира говорила спокойно, даже улыбалась, но у меня холодок пробежал по спине.

– Но, ваше высочество, вы же не хотите сказать…

– Конечно, не хочу. Я просто делюсь своими страхами… Мне снятся кошмары, Лена. Я вижу, как все мы идем, мертвые, истлевшие, и вы, и… и Александр.

Она потупилась.

– Но ведь здесь в самом деле почти нет тонкого мира! – горячо забормотала я. – Я сама видела! Это место не подходит, разве король виноват?!

– А что такое тонкий мир? – вдруг спросила Эльвира.

Я растерялась:

– Вы не знаете?

– Все говорят о нем, но разницу между «тонким» и «толстым» видят только маги… Вы видели?

– Да, – сказала я неуверенно. – Его величество показывал мне…

Эльвира ничего не ответила, только уголки ее губ опустились книзу.

– Его величество не стал бы показывать мне того, чего нет, – сказала я упрямо.