Зеркало издевательски подмигнуло и показало двух мальчишек, пытающихся с помощью сачка изловить одну толстую жабу. Первый, конопатый, оступился и рухнул в тину, из которой лениво поднялся рой мошкары. Второй изловчился и накрыл жабу сачком, но сачок оказался дырявым, и ловкой рептилии удалось скрыться.

– Голова болит, – сказал Арман. – Думаю, будет волнение на море… Остин – это, кажется, тот самый принц?

Юта хмуро молчала.

Поверхность зеркала затуманилась и тут же прояснилась. Плавно покачивались широченные листья пальм, дрожал нагретый воздух, и вместе с ним дрожали цветники, искусственные водопады, гроты, бассейны. Потом в зеркале возник залитый солнцем золотой пляж, облизываемый волнами с той нежностью и тщательностью, с которой кошка вылизывает новорожденного котенка.

Посреди пляжа пестрел куполом круглый навес, под навесом на широченных коврах радовалась жизни шумная компания, душой своей имевшая принцессу Оливию.

– Опять, – процедила Юта сквозь зубы.

Оливия облачена была в пышный пляжный костюм, открывающий локти и колени. Кожа прекрасной принцессы была гладкой, как алебастр, и чуть золотистой, хотя о вульгарном загаре, конечно же, не могло быть и речи. Показывая точеной ручкой куда-то в море, принцесса что-то весело рассказывала кавалерам, отчего те заливались счастливым смехом.

– Вот… жизнь, – тихо сказала Юта.

Арман удивился:

– Ты ей завидуешь?

Юта вздохнула. Улыбнулась грустно:

– А ты посмотри на нее – и посмотри на меня. Завидую, конечно.

Тем временем из парка на пляж вынырнула фигурка дуэньи. Огляделась, махнула принцессе рукой и снова скрылась среди пальм. Оливия поднялась, что-то со смехом объясняя, раскрыла над головой ажурный зонтик и поспешила туда, где в тени огромных листьев притаилась ее наперсница.

– Разведка донесла, – дуэнья усмехнулась, – разведка донесла, что сегодня принцу Остину предложили освободить принцессу Юту.

У Юты взмокли ладони. Сцепив пальцы, она подалась вперед.

– Кто? – бросила Оливия.

– Один из королевских советников. Это, мол, укрепит международный престиж принца и сделает его популярным в народе.

– Вздор, – губы Оливии сошлись в тонкую ниточку. – Остин и так популярен. Глупышка Юта на это, конечно, и рассчитывает, но, господа, существует же обыкновенный здравый смысл!

– Контестария рассчитывает на династический брак с принцесой из Верхней Конты.

– Ерунда… Если на то пошло, для династического брака там созрели еще две дурочки.

Юта скрипнула зубами.

– У них традиция, – тихо заметила дуэнья. – Каждый король, поднимаясь на трон, должен совершить подвиг.

Зависло молчание. Там, в зеркале, мелодично шумело море.

– Эта горбунья не так уж глупа, – прошептала Оливия. – Весь фарс с драконом продуман был на двадцать ходов вперед.

– У Юты нет горба.

– Так будет! Она вечно гнет спину, как вопросительный знак… Бедный Остин, его хотят принести в жертву, но не выйдет, господа! Я поговорю с отцом. Если понадобится, Акмалия вышлет на дракона армию с пушками и метательными машинами. Посмотрим! Дракона привезут в железной клетке, а Юту притащат прямо за ее жиденькие волосенки… Остин…

Оливия вдруг совершенно не королевским жестом схватила дуэнью за плечи:

– А Остин-то что? Что он сказал этому своему советнику?

– Он сказал, что не может рискова…

Зеркало подернулось рябью.

– Эта мерзавка просто злобствует, – медленно сказал Арман. – У тебя прекрасные волосы.

– Не может рискова… – прошептала Юта. – Не может рисковать. Жизнью? Троном? Не может рисковать…

– И спину ты давно уже держишь прямо, – продолжал Арман, – у тебя прекрасная осанка… А что, в королевстве этого принца действительно подвиг – это традиция?

– Да… Но, может быть, он не может рисковать, пока отец болен? Может быть…

– Отвлекись, – усмехнулся через силу Арман, – Не морочь себе голову… Хороший мальчик и традиции хорошие, возьмет да и явится… Освобождать…

С трудом отрываясь от мыслей об Остине, Юта вымученно улыбнулась:

– Кстати, как ты относишься к пушкам и этим… Метательным машинам?

Арман щелкнул зубами, прожевал воображаемую пищу и смачно сглотнул, продемонстрировав тем