Или кровью, тоненько говорил запретный внутренний голосок. Ирена стискивала зубы и отказывалась слушать.

Тушенка приелась. Консервированная рыба – тоже. Хотелось свежего хлеба, хотелось овощей, приходилось тащиться в лес за ягодами и кореньями, проращивать случайные зерна и жрать белесые ростки. Ирене приснился однажды лоснящийся помидор, тяжестью своей обрывающий материнский куст…

Зато здесь, в брошенном доме на безлюдной трассе, Ирена впервые за много дней обрела чувство безопасности. И даже мысли о Семироле, прикрывшем ее отступление, тревожили реже, чем ожидалось. И даже мысли о том, кем может оказаться его ребенок… Может быть потому, что первое время она почти ни о чем не думала?..

– Рек, куда?!

Едва поднявшись на ноги, бескорыстный рыцарь принялся осматривать окрестности. Она злилась, негодовала, требовала дождаться окончательного выздоровления; Рек играл желваками и не слушал.

Реку не было уютно. Рек маялся, но боль его не имела никакого отношения к заживающим ранам; путешествие по МОДЕЛЯМ – занятие не для рыцарей. Не раз и не два Ирена всерьез опасалась за его рассудок. Обитать в пустом мире на пару с умалишенным – удовольствие ниже среднего…

Первое время она ходила вместе с ним. Они ковыляли, как два хромых таракана: он опирался на палку, она гордо несла свой тяжелый живот…

От пригородного поселка с единственной улицей не осталось и следа. Груды камней на месте соседских домов могли быть как остатками фундаментов, так и просто обломками скал. Нанесенная ветром земля, высохшая жесткая трава поглотили их почти полностью; для археологических изысканий требовались силы, которых не было ни у рыцаря, ни у Ирены.

Сперва они удалялись от дома всего на час медленного пути.

Потом на два часа, причем Рек шагал уже быстрее.

Потом он заявил Ирене, что разведкой займется сам, а она пусть отдыхает, да проращивает зерна, да сочиняет рассказы…

Она так и не поняла, был ли последний совет шуткой. Но, оставшись в одиночестве, устав от шелеста сухой травы и высокого пустого неба, она вернулась в кабинет, села к письменному столу, положила поверх клавиатуры единственный лист бумаги, тот самый, с каракулями: «В доме никого нет. Кресла не синие, а коричневые…»

Плесень, запятнавшая лист до половины, ее не смущала. То, что поверх клавиатуры писать почти невозможно, не смущало тоже.

Она не собиралась писать. Так, сходу, истребить единственный листок?! Может быть, со временем Рек надерет для нее бересты, и она станет царапать острием вязальной спицы…

Кстати, спиц у нее сроду не водилось. Она не занималась вязанием. Никогда…

Чистый лист завораживал.

Относительно белый и относительно чистый. Бесконечные неиспользованные возможности. Первая же буква сократит их на порядок, первое же слово почти не оставит Ирене выбора…

Она улыбнулась. Ей доставляло удовольствие смотреть на пустую бумагу; вероятно, нечто подобное испытывал Анджей, задумывая очередную МОДЕЛЬ…

Пошевелился ребенок. Ирена автоматически положила ладонь поверх живота.

Рек уходил с каждым днем все дальше, и возвращался всякий раз все более мрачным. Ему не удавалось найти не только человека, но даже следов людского присутствия, сколь угодно давних. Зверей здесь не было тоже; за все время, проведенное беглецами в брошенном доме, в небе ни разу не показалась ни единая птица.

Ощутимо похолодало. Теплой одежды не нашлось, зато в шкафу обнаружилась гора шерстяных пледов, Ирена соорудила подобие плащей – себе и Реку…

Более или менее окрепнув, рыцарь предпринял многодневный поход; предполагалось две, а то и три ночевки. Ирена не боялась одиночества, прекрасно понимая, что самой страшной неприятностью будут припозднившиеся мысли и слишком яркие воспоминания. Зато за Река она тревожилась; когда рыцарь явился на другой же день, Ирена сперва обрадовалась и только потом ощутила беспокойство.

– Там не пройти, – сказал Рек.

Ирена не поняла.

– Скалы… обломки. Как после сильного землетрясения. Дорогу завалило… и в обход не получается. До города, выходит, не добраться… то есть до места, где был город.

Ирена молчала, соображая.

– Отдохну и еще попробую, – сказал Рек, будто прося прощения. – С другой стороны. Сделаю крюк к северу… – На лице его впервые проступило раздражение. – Я всю эту землю исходил еще юнцом. А тут, как во сне… Видишь знакомое место… а оно незнакомое. Вот так…

Ирена кивнула. Молча ушла в дом. В кабинете легла на диван, натянула плед до подбородка…

Моделятор устал.

Собственно говоря, Реку незачем расходовать время и силы. Создатель пустой МОДЕЛИ не утрудил себя даже подобием естественности – замкнутый, коротенький мир… Мир-капля… Для двух человек вполне хватит…

Пусть так, подумала она, до хруста сжимая зубы. Пусть так, но тогда проще будет обшарить этот мир до последнего закоулка, и либо поймать Моделятора, либо убедиться…

…что его здесь нет. Снова нет. Еще один мир без Создателя…