Та как ни в чем ни бывало потянулась за трубкой:

– Алло? Нет, вы туда попали… Я его дочь. Что? Да, это я включила музыку. Нет, он дома. Нет, не спит. Ну ладно. Я скажу… Спокойной ночи.

И нажала «отбой».

– Ругаются, – пробормотала будто сама себе.

– Ты знаешь, который час?

– Но ты же телевизор включал?

Медвежонок лежал на ее коленях – маленький, пушистый, мягкий и трогательный.

Аспирина разбудила мусорная машина. Ревела, рычала, опрокидывая баки и как всегда промахиваясь. Скрежет металла и вой мотора стояли такие, будто во дворе шло танковое сражение. Аспирин посмотрел на часы – без четверти шесть.

Прошлое утро подарило ему счастливых десять секунд, когда он верил спросонья, что девочка ему приснилась. Сегодня наркоза не получилось – открывая глаза, он все помнил и все понимал.

Мусорная машина убралась, но из приоткрытой форточки еще долго тянуло вонючим выхлопом. Аспирин лежал, слушая шум ветра во дворе, отдаленный собачий лай, звуки просыпающегося дома; в соседней комнате тоже не спали. Он мог различить движение, дыхание, мягкие шаги по ламинату…

Он встал, стараясь не шуметь. Дверь в гостиную была прикрыта, но не закрыта полностью (менты вчера выломали защелку). Аспирин заглянул в щель между дверью и косяком.

Алена – в трусах и футболке, с радионаушниками на голове – расхаживала по комнате, двигаясь в неслышном Аспирину ритме. То опускалась на пол, то тянулась к потолку, то начинала плясать – бесшумно; ее ноги взлетали выше головы, Аспирин подумал, что она, наверное, занималась гимнастикой. А потом Алена вдруг села на пятки, уткнулась лбом в пол и так замерла.

Аспирин подождал минуту, другую. Вошел в комнату. Покосился на медвежонка, сидящего в кресле среди разбросанных дисков. Выключил аудиосистему.

Алена не пошевелилась.

Диски валялись вперемешку – Григ и Вагнер, Прокофьев и Моцарт. То, что слушала Алена, оказалось шестой симфонией Чайковского.

– Эй, – сказал Аспирин.

Девчонка выпрямилась и стянула наушники.

– С добрым утречком, – сказал Аспирин.

– Ты рано встал, – сказала Алена.

Она выглядела плохо – бледная, осунувшаяся, исхудавшая. Когда Аспирин впервые увидел ее в подворотне, девочка казалась ухоженнее и здоровее.

– А ты снова жрать, наверное, хочешь?

Она мигнула, и он вдруг понял, что она сейчас заревет.

– Эй, – пробормотал он, жалея, что позвал ее и что вообще вылез из кровати. – Ты чего?

Несколько секунд она сдерживалась, а потом прижала руки к лицу, и пальцы сразу сделались мокрыми.

– Эй, эй, – он подошел, хотел похлопать ее по спине, но передумал. Отправился на кухню, сварил себе кофе. Из гостиной не доносилось ни звука.

Он выпил кофе, сосчитал до ста, потом еще раз сосчитал. Вымыл чашку. Вернулся в гостиную и застал девчонку все там же, в той же позе, неслышно и горько рыдающую.

Он сел рядом на пол.

– Чего ты ревешь? Тебе плохо? Мне тоже. Мне очень плохо – из-за тебя. Но я ведь не реву.

– Я х-хочу обратно, – прошептала девчонка, давясь слезами.

– Давай, – обрадовался Аспирин. – Я тебя отвезу. Куда?

Она завыла еще горче.

– Очень хорошо, что ты взялась за ум, – Аспирин решился наконец погладить ее по спине. – Ты боишься? Не бойся. Есть люди, которые по долгу службы выручают маленьких девочек из неприятностей. Понимаешь? Им платят деньги за то, чтобы они тебе помогали. Твоего сэнсея посадят в тюрьму, а ты спокойно пойдешь к родителям… или к бабушке… ну кто-то ведь у тебя есть?

– Ты похож на шарманку, – сказала девочка, размазывая влагу по щекам. – Опять одно и то же… Ты видел его… Ты слышал, что он сказал… И опять говоришь то же самое… А тут везде смерть, желтые листья падают… мертвые… И мертвые люди. И ты говоришь, как мертвый.

Аспирин поднялся и пошел на кухню. Подумать только, отстраненно сказал он сам себе. Еще позавчера я боялся скандала, который эта мерзавка может устроить. А два дня назад я, кажется, даже хотел хорошо выглядеть в глазах дяди Васи…

Сегодня у него был эфир с двенадцати до шести. А вечером – тусовка в «Зеленой фее». И ведь люди вокруг живут по-прежнему, работают, гуляют, спят с женщинами…

Он чуть не сжег электрочайник, включив его без воды. Чертыхнулся. Выключил. Полез зачем-то на полку, рассыпал молотый кофе. Вытащил пару яиц из холодильника, одно уронил. Решил, что пора взять себя в руки.

– Алена! – позвал будничным голосом, будто ничего не произошло. – Иди завтракать!