Пертинакс с полным основанием жалел о своей отсутствующей кирасе, ибо как раз в это самое время он, через посредство своего странного слуги, так фамильярно обращавшегося к господину, лишился ее навсегда.

Действительно, едва только г-жа Фурнишон произнесла магические слова «десять экю», как лакей Пертинакса устремился за торговцем.

Было уже темно, да и скупщик железного лома, видимо, торопился, ибо когда Самюэль вышел из гостиницы, он уже удалился от нее шагов на тридцать.

Лакею пришлось поэтому окликнуть торговца.

Тот с некоторым опасением обернулся, устремляя пронзительный взгляд на приближавшегося к нему человека. Но, видя, что в руках у него подходящий товар, он остановился.

– Чего вы хотите, друг мой? – спросил он.

– Да, черт побери, – сказал слуга, хитро подмигнув, – хотел бы сделать с вами одно дельце.

– Ну, так давайте поскорее.

– Вы торопитесь?

– Да.

– Дадите же вы мне перевести дух, черт побери!

– Разумеется, но переводите дух побыстрее, меня ждут.

Ясно было, что торговец еще не вполне доверяет лакею.

– Когда вы увидите, что я вам принес, – сказал тот, – вы, будучи, по-видимому, знатоком, не станете пороть горячку.

– А что вы принесли?

– Чудесную вещь, такой работы, что… Но вы меня не слушаете.

– Нет, я смотрю.

– Что?

– Разве вам неизвестно, друг мой, что торговля оружием запрещена по королевскому указу?

При этих словах он с беспокойством оглянулся по сторонам. Лакей почел за благо изобразить полнейшее неведение.

– Я ничего не знаю, – сказал он, – я приехал из Мон-де-Марсана.

– Ну, тогда дело другое, – ответил скупщик кирас, которого ответ этот, видимо, несколько успокоил. – Но хоть вы и из Мон-де-Марсана, вам все же известно, что я покупаю оружие?

– Да, известно.

– А кто вам сказал?

– Тысяча чертей! Никому не понадобилось говорить, вы сами об этом достаточно громко кричали.

– Где же?

– У дверей гостиницы «Меч гордого рыцаря».

– Вы, значит, там были?

– Да.

– С кем?

– Со множеством друзей.

– Друзей? Обычно в этой гостинице никого не бывает.

– Значит, вы, наверное, нашли, что она здорово изменилась?

– Совершенно справедливо. А откуда же явились все ваши друзья?

– Из Гаскони, как и я сам.

– Вы – люди короля Наваррского?

– Вот еще! Мы душой и телом французы.

– Да, гугеноты?

– Католики, как святой отец наш папа, слава богу, – произнес Самюэль, снимая колпак, – но дело не в этом. Речь идет о кирасе.

– Подойдем-ка поближе к стене, прошу вас. На середине улицы нас слишком хорошо видно.

И они приблизились на несколько шагов к одному дому, из тех домов, где обычно жили парижские буржуа с кое-каким достатком; за оконными стеклами его не видно было света.

Над дверью того дома имелось нечто вроде навеса, служившего балконом. Рядом с парадной дверью находилась каменная скамья – единственное украшение фасада.

Скамья эта представляла собою сочетание приятного с полезным, ибо с ее помощью путники взбирались на своих мулов или лошадей.

– Поглядим на вашу кирасу, – сказал торговец, когда они зашли под навес.

– Вот она.

– Подождите: мне почудилось в доме какое-то движение.

– Нет, это там, напротив.

Действительно, напротив стоял трехэтажный дом, и в окнах верхнего этажа порою, словно украдкой, мелькал свет.

– Давайте поскорее, – сказал торговец, ощупывая кирасу.

– А какая она тяжелая! – сказал Самюэль.

– Старая, массивная, таких теперь уже не употребляют.

– Произведение искусства.

– Шесть экю, хотите?

– Как, шесть экю! А там вы дали целых десять за ломаный железный нагрудник!

– Шесть экю – да или нет? – повторил торговец.

– Но обратите же внимание на резьбу!

– Я перепродаю на вес, при чем тут резьба?

– Ого! Здесь вы торгуетесь, – сказал Самюэль, – а там вы давали, сколько с вас спрашивали.

– Могу добавить еще одно экю, – нетерпеливо произнес торговец.

– Да здесь одной позолоты на четырнадцать экю!

– Ладно, давайте договоримся поскорее, – сказал торговец, – или же разойдемся подобру- поздорову.

– Странный вы все-таки торговец, – сказал Самюэль. – Дела свои вы обделываете тайком, вопреки королевским указам, и при этом еще торгуетесь с порядочными людьми.

– Ну, ну, не кричите так громко.

– О, мне ведь бояться нечего, – повысил голос Самюэль, – я не занимаюсь незаконной торговлей, и прятаться мне незачем.

– Хорошо, хорошо, берите десять экю и молчите.

– Десять экю? Я же говорю вам, что это стоимость одной только позолоты. Ах, вы намереваетесь улизнуть?

– Да нет же, ведь вот бешеный!

– Знайте, что, если вы попытаетесь скрыться, я вызову стражу!

Эти слова Самюэль произнес так громко, что уже как бы привел свою угрозу в исполнение.

Над балконом дома, у которого происходил торг, распахнулось маленькое окошко. Торговец с ужасом услышал скрип открывающейся рамы.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, – вижу, что мне надо на все соглашаться. Вот вам пятнадцать экю, а теперь уходите.

– Ну и хорошо, – сказал Самюэль, кладя в карман деньги.

– Наконец-то.

– Но эти пятнадцать экю я должен отдать своему хозяину, – продолжал Самюэль, – а мне тоже надо бы что-нибудь получить.

Торговец быстро оглянулся по сторонам и стал вынимать из ножен кинжал. Он явно намеревался уже полоснуть шкуру Самюэля, так что тому бы никогда не пришлось приобретать новую кирасу взамен