— Говори правду, парень.

Мгновение парень стоял, опустив глаза. Затем он вскинул голову и посмотрел мистеру Грейсону в глаза.

— Да, сэр. Я влюблен.

Взрыв хриплого смеха разнесся, словно рокот грома. Лицо Дейви вспыхнуло, став совершенно пунцовым. София закусила губу, внутренне переживая за мальчишку. Даже тогда, когда в первый день на море он, трясясь от страха, забирался на мачту, София не видела такого проявления истинной храбрости.

Откровенное признание Дейви, должно быть, произвело впечатление и на морского царя. Хотя его лицо было совершенно непроницаемым и на нем не отражалось никаких чувств, он не ударил своим трезубцем и не потребовал обязательного обращения «ваше величество».

Несмотря на все насмешки своих товарищей матросов, Дейви стоял, гордо выпрямившись. София готова была одарить его улыбкой, но подозревала, что парнишка слишком горд, чтобы посмотреть в ее сторону.

И он действительно был таким. Парень твердо смотрел на морского царя.

— У вас есть еще вопросы, ваше величество? Еще один взрыв смеха пронесся по толпе. «Бум!»

Тишина.

— Только один, Дейви Линнет. У тебя есть деньги, чтобы заплатить пошлину?

Парень растерянно моргнул.

— Пошлину?

— Да, пошлину. Существует определенная пошлина за безопасное пересечение этих вод. И если ты не можешь заплатить, то ты должен принять последствия.

Тритон кивнул Стаббу, и тот выдвинул вперед еще один бочонок, на этот раз с открытым верхом, в котором плескалась странная жидкость, от которой воняло протухшей рыбой и прогнившей трюмной водой.

Дейви даже не сморщил нос, когда перед ним возникло зловонное варево.

— У меня… у меня нет ни пенни, ваше величество.

— Что ж, Дейви Линнет, — спокойно продолжил Тритон, — если ты не можешь заплатить пошлину, тебя должны… — Он обернулся к команде и взмахнул рукой.

— Макнуть! — Громогласный рев разнесся над океаном. Стабб, порывшись в своих лохмотьях, выхватил ржавый кусок металла и помахал им над своей головой.

— Макнуть и побрить!

Матросы одобрительно загалдели. Леви и О'Ши схватили Дейви за ноги и подняли парня над бочкой со зловонной смесью.

София понимала, что не должна вмешиваться. Парню не причинят никакого вреда, говорила она себе. Но юноша и так уже перенес много унижений, и большую часть из-за нее.

— Остановитесь! — выкрикнула она.

Матросы, все как один, замерли. Дюжина голов повернулась в ее сторону.

София сглотнула и повернулась к морскому царю:

— А как же я? Я ведь тоже впервые пересекаю тропик.

Его губы дернулись, словно сдерживая рвущиеся наружу слова, и серьезный, внимательный, даже вдумчивый взгляд нескромно ощупал ее фигуру.

— В самом деле?

— Да. И у меня нет ни гроша. Вы собираетесь меня тоже искупать и побрить?

— А это мысль. — Его улыбка стала шире. — Возможно. Но сначала вы тоже должны подвергнуться допросу.

В горле у Софии застрял комок, она была не в состоянии вымолвить ни слова.

Звучный баритон мистера Грейсона разнесся над волнами.

— Как вас зовут, мисс? — Когда София лишь твердо подняла подбородок и сердито посмотрела на него, он произнес драматическим тоном: — Говорите правду.

«Бум!»

Возбужденный шепот прошелестел над головами матросов. О Дейви тут же забыли, и он с явным облегчением спрыгнул с бочки на палубу. Даже ветер затих в предвкушении, и когда в наступившей тишине парус, глухо хлопнув, обмяк, София вздрогнула.

Несмотря на то, что ее сердце стучало неровно, она постаралась, чтобы ее голос оставался спокойным.

— У меня нет никакого желания подвергаться допросу ни Бога, ни человека. — Она приподняла подбородок и надменно выгнула брови. — И не надейтесь запугать меня грохотом вашего трезубца.

Она помолчала несколько секунд, ожидая, пока стихнет бурный смех матросов.

Морской царь, на мгновение опешив от такой дерзости, вонзил в нее гневный взгляд.

— Ты осмеливаешься говорить со мной подобным образом? Я Тритон. — С каждым произнесенным словом он подходил на шаг ближе. — Морской царь. — Теперь их разделяло лишь несколько шагов. В его пылающих глазах горел голод желания. — И я требую жертвы.

Ее рука, по-прежнему нервно обхватывавшая горло, дернулась и принялась судорожно теребить вырез платья.

— Жертвы? — Ее голос был слабым, впрочем, колени еще слабее.

— Жертвы.

Взмахнув трезубцем, он молниеносным, точно выверенным движением подцепил ее руку и поднял вверх на всеобщее обозрение.

— Необычайно привлекательный образец женской породы, — произнес царь будничным тоном. — Молодая. Красивая. Безупречная. — Затем он отнял палку, и София опустила руку. — Но не подойдет.

София вспыхнула от унижения. «Не подойдет»? В голове дьявольской огненной надписью вспыхнули его слона: «Я вас не хочу».

— Не подходит. Слишком худая. — Он оглядел толпу матросов и описал своим самодельным трезубцем широкую дугу. — Я требую в жертву настоящего мяса. Я требую…

Ничего не понимающая София ойкнула, когда ручка швабры ударила в доски у ее ног. Мистер Грейсон хитро подмигнул ей и упер руки в бедра, приняв позу безжалостного и высокомерного божества.

— Я требую козу.

Грей прошел на камбуз, где его приветствовало облако ароматного пара. Острый и явственный запах жареного козьего мяса перемешивался с ощутимым привкусом экзотических специй. Габриэль, не успевший оторвать кружку от рта, поперхнулся. Возившийся в дальнем углу Стабб, быстро спрятал что-то за спину. Глаза старика блестели не только от праздничного настроения.

— Счастливого Рождества, Грей. — Габриэль протянул ему кружку. — Вот. Мы налили тебе немного вина.

Грей отмахнулся со смешком:

— Это не мою ли мадеру вы пробуете? Габриэль кивнул и сделал еще глоток.

— Я решил, что следует попробовать это вино, прежде чем вы поставите его на стол. Кто, как не кок, должен убедиться, что вино не отравлено. — Он осушил кружку и, усмехнувшись, поставил ее на стол. — Нет, сэр. Не отравлено.

Грей рассмеялся. С блюда, стоящего на столе, он взял маслину и забросил ее в рот. Божественный вкус терпкого южного масла растекся по языку.

— Ты легко отыскал ящик? — спросил он Стабба, потянувшись за следующей маслиной.

Старый стюард кивнул.

— Похоже на настоящее Рождество, — сказал Габриэль. — Мисс Тернер даже сделала мне