Пока Сильвия набирала номер, Элис поспешила назад в демонстрационный зал.

Кэнди и французский персонал ее агентства остались переодеться к предпраздничному коктейлю в отеле «Риц». Недавно оформленный демонстрационный зал Дома моды Лувель превратился к неофициальную туалетную комнату, где манекенщицы подсушивали волосы фенами, гримировались. Некоторые уже примеривали гигантские, напоминающие сложные конструкции головные уборы. Элегантный зал постепенно приобретал вид раздевалки с типичным для нее беспорядком.

Элис внезапно вспомнила о туфлях и поспешила назад в ателье, чтобы принести коробки. В коридоре она столкнулась с Наннет. Плотная маленькая француженка была в отчаянии.

– Уже полседьмого, – прошептала она. – Эти грабители в Пантене наверняка испортили костюмы и боятся сказать нам об этом. Что теперь делать? Надо обо всем сказать Жилю и мистеру Сторму! Вы поговорите с Жилем?

Однако Элис неожиданно приложила к ее губам указательный палец, заставляя швею замолчать.

Они расслышали дребезжание латунной кабины лифта, поднимавшегося наверх, и безошибочно распознаваемый баритон Джексона Сторма, проводившего экскурсию во главе группы почетных гостей. Двери кабины открылись, и Джексон Сторм вышел из лифта. Он был одет в серый деловой костюм и шляпу того же цвета, на его плечи было небрежно накинуто отороченное норковым мехом пальто. Его волосы искрились от снежинок, решительное красивое лицо раскраснелось.

– Элис, дорогая! – Хозяин Дома моды не обратил внимания на испуганную швею. – Элис самая красивая модель в Париже и обладает фантастическими способностями, – обратился он к сопровождавшим его людям. – За что бы она ни взялась, все у нее получается. Вы увидите ее вечером во время шоу. А вот, – продолжал он, вежливым жестом указывая дорогу, – демонстрационный зал, сердце любого Дома высокой моды.

Нью-йоркские знаменитости последовали за Джексоном Стормом в зал, где семнадцать парижских моделей в бигуди и трусиках бикини встретили их громким визгом.

Наннет вцепилась в Элис. Ее глаза были прикованы к трем мужчинам, поднимавшимся по парадной лестнице и несшим пластиковые мешки для одежды с яркой эмблемой парижской химчистки.

– Бог мой, что это?

Лица эльзасцев расплылись в широкой улыбке.

– О нет, – простонала Элис, пытаясь преградить им путь. – Нет… нет, наверх! Только не в зал!

Слишком поздно. Джексон Сторм и его окружение после неудачной попытки попасть в демонстрационный зал отступили назад и наткнулись на служащих химчистки, которые подняли над головами объемистые пластиковые мешки с драгоценными костюмами Жиля, дабы спасти их от давки.

– Что все это значит? – спросил Джек у Элис, пропуская вперед себя Нэн Кеммнер.

– Это специальный заказ Жиля, – нашлась Элис, изобразив на лице улыбку.

– Говорил вам, что эта девушка – просто сокровище! – возвестил Джек. – С нами она обретет великое будущее.

Элис едва дождалась момента, когда двери кабины лифта закрылись за Джексоном Стормом и его гостями. В следующую секунду она втолкнула мужчин из химчистки в демонстрационный зал.

Модели столпились вокруг, пока прозрачные мешки раскладывались по креслам и столам. В помещение стремглав влетела Сильвия. Наннет уже вскрыла один из мешков и вынимала белое атласное платье с длинным шлейфом. Элис облегченно вздохнула. Костюмы Жиля выглядели такими же белоснежными, как были вчера до пожара.

– Плохо, что мы ничего не знали об этом материале, – заметил один из дородных эльзасцев. – Мы бы сделали работу быстрее. Материя не нова, не правда ли? – Толстым указательным пальцем он прижал отслоившийся завиток кружева к газовой ткани.

– Что вы делаете? – Наннет протиснулась между ними. – Почему кружево так топорщится?

– Старые смолы. – Большой светловолосый эльзасец оценивающе ощупал край платья. – Такую технологию больше не используют. Все же мы проделали неплохую работу, – сказал он, обернувшись к Элис. – Вы довольны?

В этот момент в дверях появился Жиль Васс.

Лицо дизайнера, бледное и усталое, было заляпано клеем. В своих неизменных черных джинсах и свитере с высоким воротом он выглядел особенно худым и изможденным. В одной руке он держал бумажный пакет, а в другой – недоеденный сандвич. Позади него виднелись модели в законченных костюмах белой цапли и три измученные швеи.

– Как дела? – спросил Жиль довольно безразлично.

Казалось, он ничего не замечал вокруг себя – ни стопку костюмов в пластиковых пакетах, ни полуголых манекенщиц, таращивших глаза, ни Элис в обществе Наннет, Сильвии и трех дюжих незнакомых мужчин. Продолжая жевать, он рассеянно огляделся.

– Вы как, готовы?

– Да, – громко произнесла Наннет, прежде чем кто-либо успел открыть рот. – Все идет замечательно.

Жиль одобрительно улыбнулся им.

– Слава Богу, – сказал он, доедая хрустящую булочку, – пока мы обошлись без приключений.

За несколько минут до начала бала пошел снег. Американской телевизионной группе, ведшей съемку с площади Опери, пришлось укрыться под зонтиками. Однако видеокамеры, направленные на залитый светом фасад старого большого здания «Гранд опера», продолжали работать.

Ведущий программы новостей поднял свой микрофон.

– Что ж, погода преподнесла нам свое шоу «небесных кружев», – восторженно начал он. – Подходящий подарок от матери-природы всем участникам «Бала Белых Птиц» парижского Фонда милосердия, где американский мэтр моды Джексон Сторм покажет специальное шоу, в котором он использовал свой новый эффектный материал, «Небесное Кружево». Костюмы сделаны парижским дизайнером Жилем Вассом. Я бы сказал, – продолжал он, пока камеры отъезжали назад, чтобы запечатлеть море лимузинов на площади Опера, – показ мод должен быть поистине потрясающим, чтобы соперничать с настоящим кружевным шоу небес, развернувшимся здесь, за стенами «Гранд опера».

Телевизионный ведущий на мгновение опустил микрофон. Он уже битый час наводил звуковой «колер» и изрядно устал от пустой болтовни. Где же, черт возьми, знаменитости?

– А вот и гости! – быстро произнес он, пока оператор фокусировал изображение на веренице «Даймлеров» и «Роллс-Ройсов», высаживавших пассажиров у подножия ступеней «Опера».

Мужчины, выходившие из лимузинов, были одеты во фраки белого цвета, а женщины, кутавшиеся в меха, были облачены в экстравагантные интерпретации костюмов на тему сюрреалистических птиц: искрящиеся белые пышные платья, экзотические головные уборы, некоторые с птичьими клювами и прикрепленными к ним масками.

– А вот это настоящий сюрприз! – воскликнул ведущий, когда камера выхватила из толпы герцогиню Йоркскую, рыжеволосую Сару Фергюсон, шедшую в лучах прожекторов рядом с принцем Эндрю. – Присутствие особ королевских кровей на нынешнем балу сохранялось в секрете, – захлебывался от возбуждения телевизионщик. – Но это, без сомнения, украсит и без того фантастический, звездный вечер.

На Ферги было простое белое атласное платье от Живанши. Принц Эндрю нес украшенную перьями маску жены и улыбался толпе. Супружеская пара стала подниматься по красным, покрытым бархатом ступеням «Опера».

Сразу следом из своего «Роллс-Ройса» появился балканский принц Алессио Медивани, облаченный в черный плащ, который, распахнувшись, открывал официальный вечерний костюм, украшенный красной лентой и алмазными придворными знаками отличия. С принцем Медивани были его дочери. Принцесса Кэтрин, старшая из дочерей, жена французского бизнесмена, предпочла появиться в узком белоснежном платье, вышитом жемчугом, а принцесса Жаклин выбрала экстравагантный атласный костюм, очень декольтированный и вызывающий. В руке она несла головной убор из перьев и блесток. Платье и маска были ярко-малинового цвета.

Телеведущий был в восхищении. Юная бунтарка была в своем репертуаре, явившись на «Бал Белых