– Со мной все в порядке, – но слова просто не выходили из горла. Адреналин, казалось, вспыхивал в голове, словно маленькие солнца, нарушая зрение, вызывая боль в легких. – Похмелье… – Попавший в зависимость от искусственного контроля мозг, казалось, забыл, как следует управлять собой. Она не могла определить разницу между данными на мониторе и собственными кошмарами
Ну конечно. Как она сможет это сделать? Она не может даже спасти себя. Она разрывается на самые первичные частицы, которые рассеиваются в холодном подпространстве предательства, между ее привыканием и жалкой душой.
–
Это не был приступ прыжковой болезни; но Ник подлетел к Морн прежде, чем у нее появилась возможность успокоить его. Он перехватил кисти ее рук, оторвал их от клавиатуры и оттолкнул ее назад, на сиденье.
И в тот же миг Лиете Корреджио стоически сказала.
– Это твое дело, Пастиль. Покажи нам, что ты достоин. Вычисли, какой наилучший выстрел может произвести их боевой корабль. Если ты сможешь предугадать его, я попрошу Ника простить тебя.
– Со мной все в порядке, – прошептала Морн в напряженное лицо Ника.
– Ничего подобного, – ответил он.
Испытывая слишком сильное головокружение и слабость, чтобы лгать, она пробормотала:
– Это не прыжковая болезнь. Это похмелье.
Ты считаешь, что я играла с тобой грязную игру. А как ты думаешь, что я сделала с собой?
– Я смогу сделать свою работу, – прохрипела она, несмотря на непослушный язык.
– Черта лысого сможешь.
Все, что она видела, это бледное пятно лица Ника.
– Четыре минуты. – Она выдала эту цифру из сумятицы мыслей. – Им нужно четыре минуты.
Пастиль где-то сзади говорил:
– Это предположение. Они заметят наше изменение курса через три с половиной минуты. Им понадобится пять минут для установки орудия в позицию.
– Четыре, – настаивала Морн, – если их компьютеры лучше, чем наши.
– Хорошо, четыре, – сказал Пастиль. – У снаряда займет всего минуту, чтобы достичь нас. Мы будем близко. Скажем, восемь с половиной минут после коррекции курса. Это все предположения. Я могу сделать гипотетический отсчет, чтобы ориентироваться.
– Я смогу это сделать. – Морн пыталась сконцентрировать взгляд. – Дай я займусь работой.
Ник крепко держал ее, словно пытался выяснить ее состояние по крепости ее рук. Затем внезапно он наклонился к ней ближе:
– Ты, сука, – прошептал он ей на ухо, – приятно видеть, как ты для разнообразия страдаешь.
Отпустив ее руки, он отошел назад и стал рядом с Лиете возле командного пульта.
Морн уцепилась обеими руками за консоль и попыталась найти спокойное место в центре своего вращающегося мозга.
Гипотетический отсчет. Предвидеть момент, когда «Тихие горизонты» начнет стрелять – именно тот, который позволит сманеврировать. Компьютеры «Каприза капитана» работают более или менее нормально. Она сможет достаточно четко сделать отсчет.
Если сможет думать.
Но «достаточно четко» – явно недостаточно. Как бы она ни пыталась, на нее наваливалась усталость, и ее зрение снова начало расплываться.
Ей не было нужды думать. Где-то внутри компьютера программы, которые будут думать за нее. Все, что ей необходимо – использовать их.
Полное отчаяние.
Пытаясь предотвратить всплеск вспышек в глазах она резко потерла глаза. И затем начала вызывать данные на монитор.
Начать отсчет с момента коррекции курса; все скорректировать по этому мгновению. Сколько осталось времени? Семь минут? Шесть? Она могла проверить, но не хотела этого делать. Видеть, как утекает ее жизнь, только доставит новые ей неприятности.
Скорость света: это – постоянная. Примем за константу все, что «Каприз капитана» знает о боевых кораблях Амниона вообще и «Тихих горизонтах» в частности. Примем за константу решение «Тихих горизонтов» уничтожить «Каприз капитана» – и для этого необходимости выбрать лучший угол огня. Временное различие само по себе было константой; возможности справляться с ней обоих кораблей давали всего лишь одну переменную.
Просмотри данные. Включи расчеты.
Нажми все нужные клавиши.
Пожалуйста.
