шизо-имплантат, мать твою?

Пусть думают, что она не бессильна. Пусть думают, что она не нуждается в бессознательном состоянии, чтобы защитить себя. Пожалуйста, пусть поверят в это.

И по тому, как Ник выругался, она поняла, что он поверил.

– Приготовиться к сжиганию! – заорал он экипажу. – У вас тридцать секунд! – И тут же начал выкрикивать команды Вектору и первому рулевому.

Тридцать секунд. Время для последнего блефа – последней отчаянной попытки сохранить жизни себе и Дэвису. Страх словно шторм поднялся в ней, и она повернулась к Микке.

– Ты знаешь, каковы для меня ставки, – сказала она так твердо, как могла. – Ты знаешь, у меня не осталось выбора. Я собираюсь повернуть свой пульт, чтобы ты не могла видеть, как я забочусь о себе. – Микка не будет видеть, как она погружается в сон; не увидит, как она отпускает кнопку хронометра. – Это будет твоей защитой, так же как и моей.

Пожалуйста, не пытайся броситься на меня. Я тебя умоляю.

Микка пожала плечами.

– Это твоя шея. Не мне придется встречаться с ним лицом к лицу, когда все закончится.

Через мгновение она добавила:

– Я была совершенно уверена, что ты не собираешься взорвать нас. И я тоже хотела бы выбраться из космоса Амниона.

По мере того как утекало время Морн повернула свое кресло так, чтобы спинка закрывала ее от Микки.

И когда вой полного ускорения потряс корпус «Каприза капитана», Морн потеряла сознание.

Прогресс в науке часто является открытием как открытие работает, а уж потом почему оно работает. Доктор Хуанита Эстевес и Станции «Космическая лаборатория» создала функционирующий прыжковый двигатель за пять лет до того, как узнала, что это такое.

Но мнениям некоторых, ее величайшее открытие было демонстрацией того, что можно сконструировать прыжковый двигатель, не зная, что существует подпространство. Ее незнание подчеркивалось тем фактом, что когда она наконец узнала, что делает ее открытие, то назвала эффект «вхождение в тах» и «продолжение тарда», хотя тахионно/тардионные принципы при этом несколько менялись. Они, скорее, переставали существовать – хотя ее терминология и осталась. Через сто лет после того, как первый корабль на прыжковом двигателе успешно вернулся после своей первой миссии, люди продолжали говорить о «вхождении в тах», когда включался прыжковый двигатель, и о «продолжении тарда», когда пересечение подпространства было завершено.

Естественно, доктор Хуанита Эстевес была гением – или, как утверждали некоторые ее коллеги, «полным психом».

Устройство, которому суждено было стать прототипом прыжкового двигателя, она построила, намереваясь создать «дезассемблер материи»; объекты различного вида помещались внутри поля данного устройства; подавалось питание; объекты исчезали, «дезассемблируя» на самые мельчайшие частицы, и, как предполагалось, эти частицы растворялись в атмосфере. Будучи личностью с сильно развитым инстинктом самосохранения, доктор Хуанита Эстевес не торопилась привлечь внимание к своим работам. Вместо этого она сконцентрировала свои исследования на двух основных направлениях; она пыталась измерить излучение «дезассемблирования» в атмосфере и пыталась определить границы «дезассемблирования», варьируя предметы по весу и структуре.

Первая часть исследований не принесла никаких результатов. Вторая – буквально – открыла границы галактики.

Пока не вмешалась случайность, она не могла знать, что ее объекты, подвергнутые испытанию, просто перемещаются – не «дезассемблированые», а в чистом виде, и что объекты вступают в сложное взаимодействие между силой поля, потенциальной силой поля, массой объекта и направлением и скоростью, с которыми объект движется, когда включается поле (в данном случае вращение Станции придавало объектам как направление, так и скорость). Она знала, что объекты действительно исчезали и не оставляли никакого излучения, которое можно было бы измерить.

Но как-то раз она включила поле, чтобы «дезассемблировать» блок титана. И мгновенно на одной из переборок Станции произошел взрыв – нужно сказать, что мощная грузовая переборка Станции должна была защитить жилую часть от всех неприятностей, включая и терроризм, и выдерживать декомпрессию. Причина взрыва стала ясна, когда титановый блок был вытащен из дыры в переборке; блок прошел через подпространство и оказался в реальном космосе, которую занимала переборка; и так как блок был тверже и массивней, то пришлось потесниться переборке.

Естественно, никто не понимал значения свершившегося, пока доктор Эстевес тупо не призналась, что блок принадлежит ей.

С этого момента всего лишь вопрос времени отделял человека от путешествий вне пределов их солнечной системы.

Начальные исследования велись, как полагается, с осторожностью и подозрительностью. Доктора Эстевес обвинили в том, что она не понимала собственных исследований; и ошеломление сделало ее еще более защищенной. Станционный Администратор Космической Лаборатории по науке был раздираем желанием продолжать эксперименты доктора Эстевес и желанием отобрать у нее все результаты. Администратор по Окружающей Среде возражал против проекта с самого начала, на том основании, что экология Космической Лаборатории слишком слаба, чтобы рисковать уничтожением новых переборок, а может быть, даже оболочкой самой Станции.

Тем не менее, исследования доктора Эстевес были слишком драматичны, чтобы их можно было остановить; сулили слишком большие выгоды, чтобы их можно было отвергнуть. Новые версии «дезассемблера» (теперь называемого «полевой генератор транспортировки массы Хуаниты Эстевес») были введены в действие; новые объекты проходили в подпространство и находились; проводились обширные компьютерные анализы экспериментов. Затем делались предположения – и новые серии экспериментов