заключение мира с Гитлером и его сообщниками. Германская оппозиция должна создать правительство, с которым можно вести переговоры на основе доверия. В этой связи Кордт заверил Конвелла Эванса, что подготовка переворота продолжается и что он, скорее всего, произойдет в ноябре 1939 года. Это заявление было почти наверняка основано на той информации, которую Кордт получил от Остера в начале ноября. Кордт исходил из того, что именно такого рода заявление от оппозиции ожидает английское правительство. Устное сообщение, а также и письменное, которые Конвелл Эванс передал своему немецкому другу, были расценены оппозицией как заверения со стороны официального Лондона в том, что союзники не будут использовать период внутренней политической нестабильности в Германии в связи с переворотом для неожиданного военного удара по Германии.
Документ, переданный Конвеллом Эвансом, представлявший собой лист бумаги, содержавший торопливо написанный рукой Эванса текст, был доставлен супругой Кордта в Берлин 30 октября 1939 года, что известно совершенно точно, и передан ее двоюродному брату. Десять лет спустя Эрих Кордт счел нужным включить подлинник (факсимиле) этого документа в качестве приложения в свою книгу и его отпечатанный вариант. Вот как выглядел этот документ в напечатанном виде:
«Наша политика не состоит в том, чтобы не дать занять справедливое и достойное место в Европе Германии, которая будет жить в мире и доверии с другими странами. Наоборот, мы считаем, что невозможно преодолеть и разрешить стоящие перед миром невзгоды, если не учитывать справедливые нужды и чаяния всех стран, поэтому при выработке любого мирного урегулирования Н.Ч. (Невиль Чемберлен) будет исходить из того, что только такое урегулирование позволит с надеждой смотреть в будущее, которое будет достигнуто на основе переговоров и согласия.
Исходя из этого мы вступили в войну не для того, чтобы отомстить, а просто для защиты свободы.
Мы не добиваемся для себя каких–то материальных выгод и преимуществ; у нас нет желания сделать что–либо, ущемляющее и наносящее ущерб чувству самоуважения немецкого народа. Мы стремимся не к победе, а скорее к тому, чтобы заложить основы более совершенной системы международных отношений, в которой войны перестали бы являться неизбежным уделом каждого поколения. Я убежден, что все народы Европы, включая народ Германии, страстно жаждут мира, мира, который позволит им обустраивать свою жизнь без страха и отдать всю свою энергию и способности на развитие своей культуры, на то, чтобы воплощать в жизнь свои идеалы и улучшать свое национальное благосостояние».
В правом верхнем углу оригинала было написано крупным почерком «12 окт.», хотя эта дата не приведена в напечатанном в книге Кордта варианте документа. Эта дата была, судя по всему, поставлена после написания основного текста; она написана и обведена полукругом другой ручкой, другими чернилами и другим почерком по сравнению с основным текстом.
Без всякого сомнения, это послание произвело на Эриха Кордта очень сильное впечатление. В тот же день, 30 октября 1939 года, получив это послание, он поспешил к Остеру, чтобы сообщить то, что он считал хорошими новостями, причем именно так все и было Остером воспринято. О том, насколько серьезно Остер отнесся к «посланию Чемберлена», говорит тот факт, что он попросил Кордта лично рассказать обо всем Беку вечером следующего дня, а сам немедленно отправился к тому, чтобы предварительно все обсудить. Для того времени было весьма необычным, чтобы участники заговора лично встречались с Беком; как правило, связь с ним поддерживалась через Остера или Гроскурта.
Приветствуя Кордта, первое, что сказал Бек, было следующее: «Остер сказал мне, что у вас хорошие новости от англичан. Теперь дело должно сдвинуться». Дипломат показал полученную из Лондона бумагу и передал на словах то, что сообщил Конвелл Эванс. «Мы на пороге важнейшего решения», – сказал Бек. «Само собой разумеется, наша армия должна быть сохранена, поскольку, если мы будем слабы, нам придется столкнуться с опасностью с Востока (со стороны Советов)». На вопрос Кордта, какова вероятность начала германского наступления на Западе, Бек ответил: «Похоже, оно застопорилось. Я не могу сказать, где именно оно застряло, но мой сорокалетний опыт в вооруженных силах говорит мне, что это именно так». Узнав, что командир корпуса швейцарских вооруженных сил высказал Вайцзеккеру такое же мнение, Бек добавил: «Я уверен в этом. Я сообщил этим господам (руководителям ОКХ), что, если понадобится, я всегда в их распоряжении. Но действовать необходимо быстро. Если нейтралитет какой–либо страны будет еще раз нами нарушен, то никто более не захочет отказываться от «мира мести», как сказано в вашем документе. Но что я могу сделать, кроме того, как дать совет или предупредить?» Перед уходом Остер сказал Кордту: «Срок наступления намечен между 12 и 14 ноября. Переворот должен быть осуществлен в течение 10 дней, иначе будет слишком поздно. Только бы генералы опять не пошли на попятную, ссылаясь на присягу, которую они принесли лично Гитлеру».
Теперь хотелось бы проследить, как послание, переданное Конвеллом Эвансом, достигло главного адресата – Франца Гальдера. Вопрос этот довольно запутанный, поскольку в те дни ОКХ был охвачен настоящим смятением, там буквально стоял дым коромыслом. О том, что послание было сразу же отправлено в ОКХ, но не было немедленно туда доставлено, лично свидетельствуют Эрих Кордт и Хассо фон Эцдорф. На встрече с Беком было согласовано, что Кордт доставит послание в ОКХ. Естественным каналом для передачи послания был друг Кордта Эцдорф, и Кордт договорился о встрече с ним на следующее утро (1 ноября 1939 года) на Виттенбергплац в Берлине. После того как они в ходе этой встречи подробно обсудили ситуацию, Кордт взялся сопровождать Эцдорфа в Цоссен, чтобы лично подтвердить важность послания англичан и соответствующей реакции на него. Однако Эцдорфу такой шаг показался слишком уж откровенным в столь напряженной и опасной обстановке. Поэтому он сказал, что сам отвезет послание в ОКХ и передаст кому надо. Никто из них впоследствии не сумел точно вспомнить, в каком виде это послание было доставлено в ОКХ: запомнил ли Эцдорф его содержание; сделал ли он какие–либо записи, или же Кордт просто передал ему копию документа, полученного из Швейцарии и переведенного специально для ОКХ с английского на немецкий.
Здесь хотелось бы заранее сказать о том драматическом развитии событий, которое происходило в первые две недели ноября 1939 года, поскольку позднее нам еще предстоит вернуться к этому вопросу. Эцдорф, вернувшись в Цоссен 1 ноября, выяснил, что встретиться с Гальдером практически невозможно. Начальник штаба ОКХ должен был отправиться вечером того же дня в двухдневную поездку на Западный фронт вместе в Браухичем. Эцдорф не знал, что Гальдер только что принял решение осуществить переворот 5 ноября, если Гитлер будет настаивать на том, чтобы наступление на Западе началось 12 ноября. Об этом, скорее всего, Эцдорф узнал от Гроскурта вскоре после своего возвращения в Цоссен. Эцдорф уверен, что Гальдер наверняка воспользовался представившейся возможностью и рассказал своему другу Гроскурту о послании, переданном Конвеллом–Эвансом[103].
Однако в сложившихся обстоятельствах не было большого смысла пробиваться к Гальдеру в оставшиеся часы того напряженного дня, как и в течение еще более беспокойного дня 4 ноября, когда тот вернулся из поездки на Западный фронт. Это было бы равносильно тому, чтобы проповедовать перед тем, кто и так уже обратился в истинную веру и стал на путь истинный. Эцдорф, однако, убежден, что Гроскурт наверняка упомянул об этом послании Гальдеру, когда встречался с ним 6 ноября и старался помочь тому воспрянуть духом[104].
Сам Гальдер утверждает, что ничего не слышал ни о каком «послании Чемберлена». Нам, однако, известно, что информация об этом послании ему была доставлена Гроскуртом 15 ноября 1939 года вместе с другими важными новостями с Тирпиц–Уфер[105].
Поэтому неудивительно, что и информация, переданная для него ранее Эцдорфом, просто вылетела у него из головы. В любом случае послание Конвелла Эванса, привезенное из Лондона, не сыграло никакой роли в событиях, намечавшихся на 5 ноября, а также в том бездействии, которое наблюдалось в те столь важные дни.
Кордты, пытаясь найти волшебный талисман, который подключит «светлые силы» к происходящему, вероятно, слишком понадеялись на то, что удастся расшевелить пассивных генералов и подтолкнуть их к активным действиям, от которых они пока всячески уклонялись. После стольких неудач и разочарований братья, а в особенности Эрих, были близки к отчаянию; об этом можно судить по тому, что Эрих, покинув дом Бека 31 октября, принял решение взять на себя убийство Гитлера. Пытаясь как можно скорее получить результат от достигнутого в ходе контактов в Лондоне, братья поставили себя в весьма уязвимое положение, дав повод для критиков обвинять их после войны в том, что они допустили тогда серьезный просчет. Они не заметили, что переданное им Конвеллом Эвансом послание представляло собой выдержку из выступления Чемберлена в палате общин 12 октября 1939 года. На первый взгляд кажется почти
