другой же день эти имена будут названы по Би–би–си и этих людей арестуют. Некоторое время спустя Хассель вновь позвонил Буркхардту, когда тот был уже в Женеве, и вновь подробно рассказал по телефону о таких вещах, о которых говорить никак не следовало. Когда неделю спустя Буркхардт обедал с принцессой Шварценберг, которая хорошо знала как его, так и Хасселя, он вздрогнул, услышав ее вопрос: «Наш дорогой друг Хассель уже рассказал вам все свои секреты?»

Говоря Хасселю о том, чтот Гальдер в последнюю минуту отменил назначенную встречу, Герделер подчеркнул, что это, собственно говоря, не так уж и важно, поскольку он узнал по другим каналам, что в ОКХ «назревает решение».

Костхорст, ссылаясь на рассказ Гальдера, сообщает, что Томас планировал посетить Цоссен 4 апреля 1940 года, узнал, что от него требуется, буквально «на ходу», когда Остер и Донаньи рассказали ему обо всем уже на пути в Цоссен и дали соответствующие документы для передачи Гальдеру. Томас направлялся в Цоссен с единственной целью – передать Гальдеру «доклад Х». Характерно, что в дневнике Гальдера ничего не говорилось о том, что в ходе этой встречи обсуждались какие–либо военные вопросы. Если бы это имело место, то наверняка было бы отражено в дневнике, хотя бы даже просто в качестве «прикрытия» опасной главной темы, которая обсуждалась на этой встрече. Было вполне логично, что Томас, когда его попросили по телефону поехать в Цоссен, не стал тратить время на то, чтобы заезжать на Тирпиц–Уфер, а получил необходимые документы во время встречи недалеко от Цоссена.

Несмотря на то что его непосредственное участие в деятельности оппозиции несколько сократилось, Томас, используя тот факт, что его служебные обязанности позволяли ему совершать многочисленные поездки, продолжал выполнять роль связного оппозиции, передавая различные ее послания в ходе своих поездок как на Западный, так и на Восточный фронты в 1941—1942 годах. Весной 1941 года он дважды посещал Гальдера, пытаясь убедить его сорвать нападение на Советский Союз путем осуществления переворота.

 Остер, очевидно, получил конкретную информацию о том, что после не без колебаний принятого решения осуществляется ошеломившая многих отправка экспедиционных сил; с учетом того, что речь шла об их использовании далеко за пределами Германии, Гитлеру было бы весьма затруднительно теперь отменить свой приказ и отозвать их обратно.

Саса поразило то, что Станг даже не стал расспрашивать о том, насколько надежным является источник, снабдивший Саса подобной информацией. Встретив Станга во вторник 9 апреля в той же гостинице, Сас спросил норвежца, который «был явно встревоженным и заметно нервничал»: «Ну, господин Станг, что вы теперь скажете, прав я был или нет?» Последовал удрученный ответ: «Да, к сожалению, вы оказались абсолютно правы», после чего Станг быстро исчез.

О том, насколько тесным было это сотрудничество, можно судить по инциденту в Венло. Английские офицеры разведки капитан Бест и капитан Стивенс сопровождались на голландскую границу офицером голландской разведки лейтенантом Клопом, который был застрелен группой захвата СС.

Согласно греческой мифологии, Аполлон в отместку за то, что Кассандра отвергла его любовь, сделал так, что пророчествам девушки, которые всегда в конце концов оказывались верными, изначально никто не верил. (Примеч. пер.)

 Поскольку Сас получил это сообщение вечером 6 мая, он сумел передать его Готалсу только в начале следующего дня. С учетом срочности сообщения Готалс передал его в шифрованном телефонном звонке в 8 часов 30 минут 7 мая. Его сообщение было также подтверждено информацией, полученной от Дипендорикса. Эти сообщения приведены в упоминавшемся сборнике опубликованных сообщений Готалса.

Более скептически настроенный Гизевиус, которого сподобили к такому восприятию ситуации неоднократные многочисленные разочарования, довольно часто, по его словам, убеждал Мюллера «не обещать слишком много» в Риме. Однажды, как он вспоминает, он специально проводил Мюллера до железнодорожного вокзала, чтобы по пути еще более подробно донести до него свою точку зрения.

По мнению автора, и Зондреггер, и Шмидхубер относились к Мюллеру с явным озлоблением, а поэтому к их показаниям, связанным с ним, следует относиться более чем критически. Монсеньор Шёнхоффер в ходе двух бесед с автором в целом подтвердил все сказанное Мюллером. Вновь и вновь он подчеркивал, что Мюллер относился к своей миссии «в высшей степени серьезно и добросовестно». С другой стороны, Шёнхоффера действительно кто–то мог попросить в Ватикане (Каас или Ляйбер?) собрать максимум информации, подтверждающей серьезность людей, стоящих за Мюллером, чтобы успокоить англичан и снять их озабоченность, вызванную тем, что после того, как с английской стороны в январе 1940 года был дан заключительный ответ, содержащий самые благоприятные условия, германская оппозиция в течение двух месяцев не подавала никаких признаков жизни.

Вот кто были эти шестеро: передавали информацию Мюллер и Шмидхубер; получали информацию Ляйбер и Нутс; свидетелями этого были два аббата из Меттена. Аббат Майер с уверенностью утверждает, что Мюллер наверняка был в Риме в первые дни мая 1940 года.

Принцесса направила специального курьера к своему брату, королю Леопольду III. В зависимости от того, когда именно 6 мая папа получил информацию о наступлении, он и спланировал время аудиенции с принцем и принцессой, исходя при этом из той даты начала наступления, которая содержалась в первоначальной записке, полученной им от Мюллера через Шмидхубера и через Ляйбера.

Подобные обвинения главным образом выдвигались в коммунистической прессе, хотя и не только в ней одной; в частности, эти обвинения звучали в известной статье, опубликованной в пражской газете «Праце» 24 января 1946 года.

Как рассказал автору отец Ляйбер, Пий XII хорошо относился к Маглионе и однажды сказал, что тот успешно и с пользой выполняет порученные ему задания. С другой стороны, папа чувствовал себя не очень уютно с чрезмерно откровенным и эмоциональным неаполитанцем и предпочитал вести дела через двух заместителей госсекретаря. Маглионе остро переживал по этому поводу, и некоторые даже считали, что это стало одной из причин его смерти.

Монненс умер после войны, находясь, как папский легат, с миссией в Аддис–Абебе.

На первый взгляд может показаться странным, что кризис, связанный с «бурыми птицами», разразился лишь более чем через месяц после того, как упомянутые телеграммы были отправлены из Рима. Конечно, у нас нет никакой информации относительно того, как и когда дешифровальщики Геринга перехватили и расшифровали эти телеграммы. Также следует иметь в виду, что в сумбурные дни начала кампании на Западе шло огромное количество материала и информации из самых разных источников, потому вполне вероятно, что эти две перехваченные телеграммы оказались в самом низу списка расшифрованных донесений, предназначенных для рассылки по различным адресатам в Берлине.

Вновь оставшийся с носом Гейдрих был крайне раздосадован. Как уже говорилось, в своих воспоминаниях Шелленберг пишет, что на рабочем совещании, где помимо Шелленберга присутствовал и шеф гестапо, Гейдрих выразил крайнее сожаление, что «ничего не подозревавший фюрер дал поручение