транспорт един и т. д. И освоение ресурсов шло с участием всех народов. Возникает вопрос: надо делить или делать что-то другое? Я сказал, представляя свои последние пункты программы на сессии Верховного Совета СССР, что пришел к выводу: мы не сможем разделиться. Надо разделить компетенции в том, что касается суверенитета, политической власти.

Во-вторых, мы должны так поступить, чтобы каждый народ обрел суверенность, имел возможности для того, чтобы организовать свою жизнь, реализовать свои культурные потребности и в то же время сотрудничать с другими, как это было десятилетиями и целыми столетиями. Тут надо искать ответ.

Надо искать ответы для реализации этой возродившейся у каждого народа идеи на путях национального возрождения, на путях не разрушения Союза, а его обновления, причем обновления решительного, фундаментального…

(…) Я не мыслю, чтобы социализмом можно называть строй, где забыт трудящийся. Я ведь и сам из этой среды. Если отсутствует эта характеристика в общественном строе — народность — значит все, что с данным обществом связано, для меня уже неприемлемо. Все это мы и заложили в концепцию гуманного, демократического социализма.

Сколько мне уже, в том числе и недавно подписавшие обращения учредители «Московских новостей», говорят: перестаньте, Президент, заверять, клясться, что Вы привержены социализму. А почему я должен перестать? Это же мое глубокое убеждение. Не перестану, пока имею возможность говорить и делать все, чтобы это и было. И в политику так трансформировалось. Вот это философское понимание, когда оно было поддержано, стало источником формирования новой политики. Политики политических реформ в сторону народовластия и возвращения человека в политический процесс.

(…) Посмотрите, какой феномен. Люди, прошедшие через все, отвергнувшие сталинщину, казарменность, — за социализм! Социализм, значит, в народе сидит, в нас во всех сидит. И я не думаю, что это надо вытравливать, как кто-то пытается. Ибо осмысленный социалистический выбор как раз дает возможность, если трансформировать политику в новые формы жизни, развернуть потенциал общества, человеческий потенциал.

Да, нам надо было распрощаться с прошлым. Мучительный процесс! Но от чего, от кого мы должны отрекаться? Я что — буду отрекаться от своего деда, который был привержен всему этому до конца?

(…) Но тем не менее надо и расстаться со многим. И прежде всего освободить свое сознание от той скованности, от всего того, что нас держало, мешало нам мыслить, а значит, и действовать. Вот это мы делаем. И делаем решительно.

(…) Я думаю, у нас самая большая сложность сегодня. Надо справиться, выйти через новые процессы в политической сфере, через реформирование нашего Союза, через реформирование отношений собственности — к новому качеству, на новые формы жизни. Демократичные, в том числе в экономике это для тех, кто здесь говорил о рынке. Я за рынок всегда выступал и выступаю. Но будучи за рынок, однако, я, например, не приемлю частную собственность на землю — хоть что вы со мной делайте. Не приемлю. Аренда хоть на 100 лет, даже с правом продажи арендных прав, с наследованием. Да! А частную собственность с правом продажи земли — не приемлю. Это, кстати, традиция сельской общины, нашей сельской общины.

(…) С другой стороны, пугают — частная собственность! Я думаю, что частной собственности не надо бояться. Надо бояться спекуляции землей.

Но я, например, считаю, что в нашем конкретном обществе, как оно развивалось — сложилось, частная собственность не будет господствующей, народ не примет ее. Вот я исхожу из этого. Будет акционер, будет приватизация. Иногда говорят, что это вроде бы перейдет в частные руки. А я так понимаю приватизацию: это когда через аренду, а потом, может, и совсем следует выкупить, сделать народным предприятием. Надо отдать людям эту собственность.

(…) Наша задача — соединить социалистический подход с частным интересом, через модернизирование отношений собственности. И тогда у нас будет смешанная экономика: государственная собственность, собственность акционерного общества и т. д.

Е. В. Яковлев. Взаимоотношения, а точнее, взаимодействие двух ключевых фигур нашей политической современности — Горбачева и Ельцина — стало не только предметом постоянного внимания общества, но и поводом для бесконечных пересудов. (Вы не раз говорили, что дело вовсе не в личных отношениях между Горбачевым и Ельциным. Согласиться в этом с вами я до конца не могу: момент личных отношений, несомненно, сказывается на решении даже глобальных проблем, причем в наших условиях — тем более.) Реален или нет деловой и прочный союз между вами и Президентом СССР именно сегодня, несмотря на то что сумма противоречий между вами остается, как мне кажется, величиной постоянной?

Б.Н. Ельцин. Я тоже считаю, что личностное начало имеет немалое значение в политике. А говорил я о том, что, понимая все сложности данного момента, стараюсь быть свободным от всего негативного, что было в наших отношениях с Горбачевым, чтобы это не бросало тень на наши деловые отношения. Эту линию и продолжаю. Наши две последние встречи — каждая почти по пять часов — внесли какой-то прогресс в наши контакты. Но трудностей еще много. Мне, конечно, неудобно обвинять Президента, тем не менее после нашей первой встречи он не выполнил ряд обещаний, договоренностей, что, разумеется, не способствовало укреплению взаимодоверия. Поэтому на недавней второй встрече мы договорились протокольно оформить и вопросы, которые поднимались, и наши договоренности.

Е. В. Яковлев. Каков же прогноз ваших взаимоотношений?

Б.Н. Ельцин. Допущены серьезные ошибки, которые не способствуют нашему взаимопониманию.

Е. В. Яковлев. Вы считаете, что ошибки совершала лишь одна сторона?

Б.Н. Ельцин. Мне, наверное, легче говорить об ошибках той стороны…

Е. В. Яковлев. И Горбачеву тоже: он говорит исключительно о ваших ошибках… Честно говоря, Борис Николаевич, мы все устали от сложностей ваших отношений с Президентом. А вы сами от этого не устали?

Б.Н. Ельцин. Устал. И уже давно. Еще 5 лет назад.

М. Гоно. Порой оказывается трудно понять, кто из вас кошка, а кто мышка. Во всяком случае людям Запада в этом очень не просто разобраться.

Е. В. Яковлев. Для Президента естественна роль кошки, и он чувствует себя некомфортно, когда оказывается в иной роли.

Б.Н. Ельцин. Я совершенно искренен, когда говорю, что не стремлюсь и не пытаюсь его «съесть». Я заявил об этом и Горбачеву, поскольку не претендую на роль Президента СССР. Нет и еще раз нет. Более того, я сказал Горбачеву: если на прямых всенародных выборах Президента он предложит мне выставить свою кандидатуру как альтернативную, я категорически откажусь. А постоянные заявления о том, что кто-то рвется к власти — всегда «кто-то», всегда «какие-то силы» — это нечто мифическое… Возвращаясь же к прогнозу наших отношений, о котором вы спрашиваете, могу сказать, что мы движемся вперед, хотя и преодолевая всякий раз рифы. И впереди их немало.

Прежде всего Союзный договор. Подписать его как можно скорее, так, как хочет Президент, все равно не удастся. Даже если Россия займет в этом деле активную позицию. Да, я поддерживаю Союзный договор и буду проводить эту линию. Но Россия, как и другие республики, объявила о государственном суверенитете. И мы не можем подписать Союзный договор, пока Верховный Совет, Президент не признают декларацию о суверенитете Российской Федерации. Это во-первых. А во-вторых — пока не будут подписаны соглашения союзного и российского правительств о разделении функций, о передаче собственности. Надо