она, с голыми руками. Я ей предписал не выходить из дому, а она, как видишь, сбежала!
— Недурна! — тоном знатока сказал Андреа, переведя взгляд на американку. — Немножко перезрела, но женщина роскошная, как говорит наша Женда. Погляди на Филиппа — как распустил хвост перед нею. Индюк! А кто еще с ним?
— Генерал Бейкер.
Поклонившись им, в ответ на что Маргарет весело протянула «Добрый вечер!», Климент поспешил к лестнице, где рядом с Недой стояла откуда-то выпорхнувшая Сесиль.
— Наконец-то я вас разыскал! — сказал он Сесиль, протягивая ей руку. — Поздравляю! Вы уже совсем большая!
Девочка просияла и кинулась к нему.
— Как я рада, что вы пришли!
Андреа шел следом за братом. Не поздравив Сесиль, он тут же направился к Неде. В последнее время он думал о ней с неприязнью и раздражением.
Собираясь на прием, он принял решение избегать Неду. Но вот, едва только увидев ее, он уже стоит перед ней, восхищенный и растерянный, и не может отвести взгляда от ее нежного лица, ее удивленных золотистых глаз. «Как идет ей это темно-розовое кружевное платье! Она в нем какая-то особенная, ни на кого не похожая. Как она хороша!» — думал он, любуясь ею.
«Никогда еще я не видела его таким, — думала удивленная Неда. — Ему к лицу черный фрак! Но отчего он так на меня смотрит?» И тут же она поймала себя на том, что и сама на него смотрит. Досадуя на себя, она отвела взгляд.
— Добрый вечер, — сказал он.
— Добрый вечер, — ответила она.
Оба замолчали. Когда-то они были друзья, а теперь совсем чужие. Рядом слышалось щебетание Сесиль и ласковый, радостный голос Климента. Но им-то о чем говорить?
— Как прошла вчера прогулка? — наконец выдавил из себя Андреа.
— Хорошо. Мы показали мадам Леге город.
— И он ей понравился?
Ей почудилось, что он спросил: а ты ей понравилась? Она смутилась. Умолкла. Замкнулась в себе.
— Тебе, разумеется, было стыдно. Не отрицай, я знаю, тебе было стыдно, — с горькой улыбкой и сочувствием сказал он. — Грязь, отсталость, рабский страх — вот он какой, наш город... наше отечество… А что было? Что будет? Впрочем, то, что будет, тебя не трогает.
— Я тебя не понимаю, Андреа.
— Отлично понимаешь.
— Ты говоришь загадками.
— Возможно... Ведь то, о чем я говорю, тебе трудно понять. Скоро ты перестанешь быть болгаркой. И вообще, может быть, ты уже не болгарка? — добавил он шутливо, но в то же время так пристально посмотрел ей в глаза, что она вся вспыхнула.
— Хоть сегодня вечером ты мог бы быть другим, — сказала она разочарованно.
— Каким? Объясни.
— Извини, к нам идет Леандр с господином бароном. Ты знаком с бароном Гиршем? — спросила она, глядя через плечо на Андреа. — Очень симпатичный человек, я тебя познакомлю!
— Не испытываю ни малейшего желания, — неожиданно грубо сказал Андреа.
Не поклонившись ей и не позвав брата, он пошел в зимний сад, провожаемый любопытными взглядами Джузеппины Позитано и Жаклин де Марикюр, стоявших неподалеку с Джани-беем, слывшим галантным кавалером. Дамы смеялись его шуткам и при этом не упускали из виду ни одного из проходивших мимо мужчин.
Андреа не обратил на них внимания. «Бароны, графы, маркизы... Поневоле закружится голова, — думал он. — Что у нее теперь общего с нашими ремесленниками, скромными торговцами, с учителями вроде меня?» Он с удивлением заметил, что и себя причислил к тому же ряду людей, которыми пренебрегают. Но тут же другая мысль отвлекла его. Он понял, что его рассердило не столько упоминание о бароне, сколько то, как тепло и интимно она произнесла имя «Леандр». «Ко всем чертям и ее и ее Леандра!» — с гневом подумал он, входя в зимний сад.
В зимнем саду были одни мужчины. Они курили и так увлеклись разговором, что никто из них не заметил Андреа.
Здесь, как и в большом салоне, все говорили по-французски. Центром внимания был изможденный человек с рыжеватой бородкой, как скоро понял Андреа, корреспондент «Дейли телеграф» мистер Гей. Накануне он приехал из Плевена и сейчас рассказывал о своих злоключениях.
Стоявший рядом с ним Фред Барнаби часто прерывал его ироническими репликами, а маленький маркиз Позитано, нетерпеливо поглядывая то на одного, то на другого, едва сдерживал себя, чтобы не вмешаться в разговор, и время от времени, словно судья, жестом указывал, кому предоставляется слово.
Мистер Гей говорил:
— Нет, господа, уверяю вас, это действительно невозможно! А уж в вашем присутствии, мистер Барнаби, я бы тем более не позволил себе излишней чувствительности...
Маркиз сделал знак рукой, и Фреди, точно он ждал этого знака, тотчас прервал корреспондента.
— То, что вам это удалось, вас опровергает, Гей!
Позитано опять сделал знак рукой.
— Это чистая случайность, господин Барнаби! Мы просто шли с Хасаном наугад. Другого выхода у нас не было. Нам повезло. Если бы не туман, нас непременно схватили бы. Кольцо плотно сомкнулось вокруг Плевена, господа, и продолжает сужаться... Рассказывать вам о том, как усилились вокруг Плевена русские укрепления, право, не стоит. За первым кольцом второе, третье... Ну, а что до тумана, господин Барнаби, в данном случае он не дает тех преимуществ, на которые вы рассчитываете. Вероятность, что вы не провалитесь в какой-нибудь русский окоп, одна к тысяче!.. Нет, я решительно вам не советую!
— Благодарю вас, Гей! И все же я попытаюсь! Если вы сумели выбраться из крепости, почему бы мне не суметь пробраться в нее?
— Счастливого пути вам, сэр! А я радуюсь тому, что я здесь! — заметил корреспондент.
Маркиз Позитано снова подал знак, но оба спорщика молчали, и он спросил корреспондента с подкупающей улыбкой:
— Может быть, господин Гей объяснит нам поподробнее, почему он испытывает радость?
А один из немецких корреспондентов, высокий, приятный блондин добавил:
— Коллега Гей предпочитает сперва напечатать об этом в своей газете. В конце концов, ему за это платят!
Все рассмеялись.
— Внимание, господа! — воскликнул Позитано. — Дорогой Гей, будьте любезны, повернитесь немножко сюда — наши друзья Мустафа-бей и Ахмед Шюкри, я уверен, интересуются этим не меньше остальных...
Поглощенный своими мыслями, мистер Гей то ли его не слышал, то ли притворился, что не слышал. Он зажег папиросу, сделал затяжку и, выпуская дым, сказал:
— Дантов ад и все его девять кругов, Люцифер... и кто там еще, я уже забыл — все это бледнеет перед тем, чего я навидался за несколько месяцев в Плевене.
Оба турка, которым было плохо слышно, поспешили занять более удобное место и встали позади Андреа, он слышал у себя за спиной их сопение.
— Что рассказать вам о позициях, — несколько рассеянно начал Гей. Его взгляд остановился на каком-то тепличном растении. — Зеленые горы, Гривица, Опанеша... — Эти названия ничего не говорят тому, кто там не был. Вы судите только по цифрам: столько-то атак и контратак, столько-то тысяч убитых и раненых. К тому же мне известно наперед, что вы знаете о сражениях
