прямо в казино. Теперь путь туда преграждали тяжелые стальные двери. Закрытые и запертые. Даже опечатанные, словно в хранилищах ценностей. Цепочка толстых канатов, обшитых бархатом, преграждала путь случайно попавшим сюда постояльцам отеля. Небольшие таблички на нескольких языках предупреждали: «Посторонним вход воспрещен». Здесь вооруженная охрана не требовалась. Нечего привлекать ненужное внимание к тому, что творится теперь в закрытом помещении Дворца конгрессов.

Да будь хоть еще строже охрана, мне на это плевать. Ничто меня не остановит, я не успокоюсь, пока лично не взгляну на фантастическую феерию там, внутри, с двумя миллиардами долларов. Игорное оборудование и мебель оттуда, должно быть, уже давно вывезли, но казино вряд ли ремонтировали, обновляли и красили заново, не говоря уже о перестройке. Если так, если до внутренних помещений еще не добрались, то я преотлично знаю дорогу туда.

Я нагнулся, пролез под бархатным канатом и через стальные двери прошел в коридор, там повернул налево, потом направо и подошел к двери с табличкой «Администрация». За дверью оказалось помещение, похожее на театральные кулисы: высокие потолки, бетонный пол, авансцена без стенок. Театральные уборные, где некогда переодевались и гримировались заезжие знаменитости, были переделаны под служебные кабинеты и офисы. Как и в вестибюле, здесь чувствовалось запустение, стояла колченогая обшарпанная мебель и не было ни души в этот поздний час. В лабиринте комнат и кабинетов легко было заблудиться. Я принялся искать полукруглую стенку зала Дворца конгрессов. Из какого-то офиса послышалось непонятное громкое жужжание. Я замер на месте, затем осторожно двинулся на звук и заглянул в полуоткрытую дверь. Пожилая уборщица, похожая на наших московских бабушек с березовыми метлами в руках, чистила пылесосом вытертый ковер. Подождав, пока она не повернулась ко мне спиной, я проскользнул мимо двери. Гул пылесоса заглушил мои шаги по бетонному полу.

Наконец-то я попал в полукруглый коридор, окружающий по периметру яйцеобразное здание. По нему я прошел в помещение, переоборудованное во временный склад. В одном углу его высились аккуратные штабеля картонных коробок. Уже двигаясь дальше, я подумал, что уж очень аккуратно уложены эти коробки — как ступеньки лестницы. Похоже было, что они и в самом деле размещались на ступеньках лестницы — именно ее я и искал. От одной мысли о том, что я ее едва не проворонил, меня даже в дрожь бросило. Лестницей, видимо, уже давно не пользовались, следовательно, зал не перестраивался, и мое желание заглянуть в главный зал Дворца конгрессов оказалось не таким уж несбыточным.

В полной темноте я полез вверх по картонным коробкам и очутился на площадке, затянутой паутиной. Пришлось разрушить покои паука. Смахнув ее, я на ощупь двинулся дальше вдоль стенки. Руки наткнулись на выключатель. Щелкнул им, но свет не загорелся. Темень была непроницаемая. Тогда я чиркнул спичкой. Видна какая-то дверь, но она заперта, засов и замок довольно внушительные. Петли с другой стороны двери. Пламя спички уже начало жечь пальцы. Я зажег другую спичку и полез назад.

Уборщица перешла в дальнюю комнату, откуда теперь доносилось жужжание пылесоса. Я зашел в какой-то большой офис, видимо, управляющего дворцом, увидел там письменный стол и осмотрел его. В нижнем ящике стола лежал, как водится, всякий канцелярский хлам: карандаши, скрепки, подушечки для печати, семейные фотографии, калькулятор и ручной фонарик, который я сразу же отправил в свой карман. В самом низу ящика, под стопкой бумаги старых календарей, я нащупал две связки ключей, в каждой по несколько дюжин, на некоторых висели бирки, а толку что — надписи на них сделаны по-испански.

Я вернулся во временный склад и снова полез наверх, на площадку. С фонариком ориентироваться было легче, не то что с ключами. Я перебрал уже все ключи из первой связки и принялся за вторую, когда, казалось, очередной ключ подошел к замочной скважине, но он не хотел поворачиваться. Я его тряс и качал, крутил влево-вправо, но замок не поддавался. Тогда я решил испробовать оставшиеся ключи, и вот наконец-то один сдался — в замке резко щелкнул поворотный механизм, и он открылся.

Я оказался прав. Дверь вела в помещение, расположенное на чердаке зала Дворца конгрессов. Казино там больше не было, но все оставалось, как прежде: комната службы безопасности, площадки для наблюдения и двусторонние зеркала, с помощью которых когда-то следили за игорными столами, установленными внизу, в зале. Зеркала отражали бледный свет, бросая слабые блики на узкие подвесные мостики, тянущиеся по стенкам чердака. Перед одним зеркалом я присел на корточки. Такие зеркала обычно устанавливают ночью на крыши со стеклянными потолками и с их помощью просматривают нижние помещения. В зеркале отражался огромный зал внизу, он, похоже, был пустым. Неужто я пришел слишком поздно? Выходит, деньги уже разгрузили, перегрузили и снова куда-то увезли? Проклятье! Ведь не прошло еще и суток. Тягач и контейнер все еще здесь. Внутри у меня все заныло, но тут послышался приглушенный шаркающий звук. Я попробовал определить, откуда он исходит, и подошел к другой системе зеркал, установленных под углом в центре чердака. Прямо подо мной высилась целая гора пластиковых мешков, набитых под завязку пачками денег.

Другие двусторонние зеркала показали мне длинный ленточный транспортер, он-то при вращении ведущего колеса издавал этот резкий шаркающий звук. Не было никаких крупье, никаких биржевых боссов, никаких игроков с лихорадочным блеском в глазах. Были только усердные счетчики денег со счетными машинками и два вооруженных цепных пса: Рей-Бан, который зорко следил за всем; сидя на высокой табуретке с укороченным автоматом в руках, да телохранитель Рабиноу, тот самый, который обыскивал меня в лифте, нацепивший на себя широченный наплечный ремень с огромной кобурой, от подмышки до самого пояса.

Я потихоньку вытащил из кармана фотоаппарат: счетчик кадров показывал, что на съемки видов Гаваны с «Галифакса» я израсходовал всего четыре кадра из 36, и стал фотографировать отражения в зеркалах.

В одном зеркале виднелись столы, где открывали мешки и высыпали из них пачки денег. Там же разрывали кое-как скрученные бандажи и рассыпали банкноты — все как одна стодолларовые.

Другое зеркало стояло над группой автоматических счетных машин. Здесь купюры клали в длинный лоток, а с другого конца машины молниеносно выскакивали стандартные пачки денег.

Третье зеркало наглядно демонстрировало преимущество механизированного процесса над ручным трудом. Машины выравнивали купюры в пачках, равномерно сжимали их и заворачивали каждую пачку в широкий бумажный лист. В каждой увесистой пачке содержалось на глазок пятьсот стодолларовых банкнот — стало быть, пятьдесят тысяч долларов.

В четвертом зеркале можно было разглядеть конечную стадию процесса. На этом этапе двадцать пачек купюр — в два ряда по пять пачек в два слоя — укладывались в ровные, прямоугольные упаковки размером с большой атташе-кейс и плотно упаковывались в пластиковые пакеты, которые еще и запаивались. Затем такие пакеты с банкнотами на миллион долларов сбрасывались со стола на пол как обыкновенные строительные бетонные блоки.

Хотя оборудование работало вовсю и люди шуровали с головокружительной быстротой, конца их работы не было видно. Я выбился из сил, есть хотелось ужасно, было страшно, что меня вот-вот накроют, но я не торопился сматывать удочки. Затем, упрятав фотоаппарат в карман, я пошел по подвесным мосткам в комнату службы безопасности. Раньше отсюда недремлющие наблюдатели следили за шулерами и их пособниками из числа крупье и сообщали по телефону об их мошенничествах охранникам, несущим службу внизу, в зале. Чувствовалось, что в эту комнату никто не заглядывал, наверное, уже десятилетия. Видимо, более безопасного места во всей Гаване не сыскать. Я уж было хотел растянуться на пыльном диванчике, стоящем в комнате, как заметил телефон. Работает ли он? Меня вдруг охватило дикое желание позвонить Скотто, и я мысленно прокрутил разговор с ней.

— Привет! Догадайтесь, где я?

— Наверное, в руках какой-то жгучей, черноглазой латиноски?

— Ну что ж, я бы, конечно, не устоял, но в данный момент более точным было бы сказать, что я наблюдаю за любопытным зрелищем.

— Вы сидите на корточках и подглядываете в замочную скважину?

— Да нет, гораздо удобнее и интереснее. Я фотографирую посредством двусторонних зеркал…

— Катков!

— С чердака в казино при гостинице «Ривьера».

— Какого черта вы забрались туда?

— Смотрю, как азартные игроки подсчитывают свои выигрыши, перед тем как упаковать их и