— Ты утром спрашивал о Киде Смерти?

— Верно, — я положил мачете на колено. — Вы можете что-нибудь рассказать о нем?

Остальные молчали.

— Одно время я относился к Киду доброжелательно, — задумчиво сказал Паук.

— Когда он жил в пустыне? — спросил я, удивляясь, как этот человек, так отличающийся от Кида, мог доброжелательно относиться к нему.

— Когда он пришел из пустыни в Город.

— Какой город?

— Ты знаешь, что такое деревня?

— Да. Я сам из деревни.

— И ты знаешь, что есть города, — Паук обвел вокруг себя рукой. — Деревни становятся все больше и больше, растут, пока не превращаются в города. Города тоже растут, пока не становятся большими городами, центрами, мегаполисами. Но Кид пришел в призрачный город. Это значит, что город был очень старым. Город старых людей планеты, город Старой Расы.

Город остановился в своем развитии. Здания были разрушены, заброшены энергетические станции, канализация осела, мертвые этажи возвышались над вымершими улицами, обломки светильников валялись на тротуарах заброшенные здания, крысы, змеи, склады, в которых хранилось множество вещей. Древние люди были созданиями, которых вы не поместили бы даже в клетку.

— Что вы для него сделали?

— Я убил его отца.

Я нахмурился.

Паук скрипнул зубами:

— Он был отвратительным трехглазым трехсотфунтовым червем. Я узнал, что он убил, по меньшей мере, сорок шесть человек. Он три раза пытался убить и меня, когда я был в городе. Один раз с помощью яда, другой раз пытался свернуть мне шею, а третий раз — с помощью гранаты. Каждый раз он промахивался и убивал других. Он породил пару дюжин отпрысков. Однажды, когда мы еще не враждовали, он угостил меня одной из своих дочерей, убив и приготовив ее на обед. Свежее мясо тогда было редкостью в городе. Он не считал количества своих детей, которых покинул в клетке, за сотни миль от города, в пустыне. Он не предполагал, что его дети станут гениями преступности, психотиками и существами ужасающе различных форм. С Кидом мы встретились в этом городе — в навозной куче, где обитал его отец. Кид, кажется, лет на десять моложе меня.

Я сидел в баре, слушая состязание хвастунов. Проигравший должен был угостить победителя обедом. Тощий путешественник, зашел в бар и сел на кучу тряпок. Он большую часть времени смотрел вниз, но его глаза можно было увидеть через прозрачные золотистые веки. Кожа была ослепительно белой. Он сидел и смотрел на огонь, слушая речи состязавшихся, и один раз что-то начертил пальцем на земле. Слушая длинную и скучную историю одного из хвастунов, он почесывал локоть и кривился. Когда рассказ был увлекательным, диким и очаровательным, он замирал, переплетая пальцы, и наклонял голову. Как только состязание закончилось, этот странный юноша вышел из бара. Кто-то прошептал: «Это был Кид Смерть» — и все замолчали. У него уже тогда была определенная репутация.

Зеленоглазый подвинулся ко мне; становилось прохладно.

— Попозже, когда я вышел из города прогуляться по окрестностям, — продолжил Паук, — я увидел Кида, плавающего в озере Городского Парка.

— Эй, Паук! — позвал он меня из воды. Я подошел к берегу и присел на корточки.

— Привет, Кид!

— Ты должен убить моего старика, для меня, — он высунул руку из воды и схватил меня за лодыжку. Я попытался вырваться. Кид извивался в воде, так чтобы его лицо оставалось над водой и пускал пузыри.

— Ты должен оказать мне эту небольшую услугу.

Лист вонзился ему в руку.

— Это ты так говоришь, Кид.

Он встал в воде, лицо в обрамлении длинных волос, тощий, бледный и мокрый:

— Да, я так говорю.

— Ты не возражаешь, если я спрошу зачем? — я протянул руку и откинул волосы с его лба, желая убедиться, не иллюзия ли все это.

Он улыбнулся, бесхитростный, как труп:

— Не возражаю, — губы его пересохли. — В этом мире существует масса отвратительных вещей, Паук. Ты сильней меня, ты более восприимчив к воспоминаниям об этих горах, реках, морях и джунглях. И я силен! О, мы не люди, Паук. Жизнь и смерть, действительность и иррациональность никогда не станут для нас такими, какими они были для бедной расы, завещавшей нам этот мир. Они рассказывали мне, что задолго до наших прапрадедов владели этим миром и что мы не имеем ровно никакого отношения к любви, жизни, делу и движению. Но мы завладели этим новым домом, и их прошлое утомит нас прежде, чем мы успеем покончить со своим настоящим. Мы выживем, если только будем двигаться в свое собственное будущее. Прошлое ужасает меня. Вот почему мне нужно убить отца — поэтому ты должен убить его для меня.

— Ты связан с прошлым древних людей через мозг своего отца?

Он кивнул:

— Освободи меня от него, Паук.

— Что случится, если я не сделаю этого?

Он пожал плечами.

— Я убью вас всех, — он вздохнул. — В море так тихо... так тихо, Паук. Убей его, — прошептал Кид.

— Где он?

— Он появляется на улице ночью, когда освещенные лунным светом комары кружатся над его головой. Его пятна скользят в струйке воды водосточной канавы, проходящей под старой церковной стеной. Он останавливается, наклоняется, пыхтит и снова...

— Он умрет, — сказал я. — Я уберу из под бетонной стены балку и она соскользнет вниз...

— Оглядывайся иногда, — Кид улыбнулся и погрузился в воду. — Может быть, когда-нибудь я смогу помочь тебе, Паук.

— Может быть.

Он погрузился и исчез, а я вернулся в город и вошел в бар. Там ели жареное мясо.

Через некоторое время я спросил:

— Ты, наверное, долго жил в этом городе?

— Больше, чем мне этого хотелось бы. Если только это можно назвать жизнью.

Паук присел на корточки и стал смотреть в огонь.

— Чудик и Зеленоглазый, вы первыми будете стеречь стадо. Через три часа разбудите Вонючку и Ножика. Мы с Волосатым будем дежурить последнюю смену.

Зеленоглазый поднялся с земли. Я тоже встал, а остальные начали укладываться спать. Мой дракон дремал, на небе светила луна. Прозрачный свет лился на горбатые спины зверей. С болью в руках и ногах я вскарабкался на дракона и стал объезжать стадо.

— Почему они не смотрят на нас?

Вместо ответа Зеленоглазый погладил рукой живот.

— Голодны? Да, здесь нет для них ничего — один песок, — я посмотрел на стройного, грязного юношу, покачивающегося за огромным горбом.

— Откуда ты? — спросил я его.

Он улыбнулся:

Я удивленно слушал его.