— Это дом нашего сеньора, — пробурчал вожак. — А сам он сейчас горит в огне.

— Чем же он провинился? — спросил Чарльз, скрывая ужас и отвращение.

— Вам-то что за дело? Но если уж хотите знать, я скажу. Этот богач и кровопийца заявил, будто человек с семьей может прожить на десять су в день! А это вовсе не так, верно я говорю?

Чарльз безразлично пожал плечами:

— Что мне до этого. Я проездом в ваших краях, не был знаком с вашим сеньором. Только, похоже, он такой же, как другие, с кем мне доводилось встречаться.

Вожак сунул голову глубже в экипаж.

— Значит, вы уверены, что наш хозяин не ваш приятель? — Он обернулся и заорал: — Эй, ребята! Сдается мне, мы не можем верить этому человеку, хотя он и говорит, будто он из народа.

Люди стали выкрикивать проклятия, подняли палки, и, прежде чем стихло эхо их голосов, к ужасу Марии, Чарльз открыл дверцу и спустился на землю, скрывая пистоль в складках своего плаща. Застигнутая врасплох толпа отступила, и Чарльз остановился перед нею с ледяной усмешкой.

— Вы предводитель этого сброда? — обратился он спокойно к вожаку, стоявшему впереди.

— Может быть, и я, — неуверенно ответил тот. Чарльз двинулся прямо на него. Воздетое вверх разнородное оружие дрогнуло в руках людей. Его поведение было необычно, они такого не ожидали. Этот человек должен был испугаться и попытаться спастись бегством.

Пьер слез с козел и встал около окна кареты.

— Дикари, — тихо сказал он, так что его слышала только Мария. — Настоящие дикари, вот кто они такие. Прислужники дьявола. Господи, спаси нас!

Пьер озвучил самые страшные опасения Марии. Лошади волновались, боязливо косили глазом и прядали ушами.

Чарльз сделал еще шаг и, выбросив руку вперед, схватил вожака за воротник куртки. В следующее мгновение он швырнул его прямо на толпу. От толчка несколько его товарищей рухнули на землю. С проклятиями они вскочили на ноги, но тут увидели перед собой дуло пистоля. Толпа отчаянно боялась огнестрельного оружия.

— Сегодня только последний дурак разъезжает по Франции безоружным, — сказал Чарльз, рассчитывая испугать людей и свести бунт к обычной попытке разбоя.

Мария видела весь этот ужас, слышала возбужденные, злобные выкрики крестьян. Задрожав от страха, она стиснула зубы и закрыла уши руками.

До этого момента она восхищалась выдержкой Чарльза в обращении с бандой, но, когда он взмахнул пистолем, ахнула от ужаса. Поняв, что одному человеку, даже вооруженному, не устоять против разъяренной толпы, она мгновенно что-то сообразила и трясущимися руками достала из ридикюля маленькую баночку румян.

Закутавшись в плащ, надвинув на голову капюшон и придерживая его края, чтобы были видны одни глаза, она вышла из кареты. Все взгляды устремились на нее.

Встав рядом с Чарльзом, Мария почувствовала напряжение, с каким он сдерживал свой гнев, прикрывая его внешним спокойствием, поняла, что потом ей придется выслушать от него серьезные упреки.

Она ничего не ощущала, кроме страха, но под грозными взглядами и наглыми ухмылками постаралась его скрыть, хотя колени у нее дрожали. Несмотря на самообладание, она отчаянно боялась, убежденная, что эти злодеи готовы жестоко расправиться с ними обоими.

Мария исподволь растерянно взглянула на Чарльза. Тот стоял совершенно неподвижно, не теряя присутствия духа, и показался ей совершенно чужим, незнакомым и мрачным человеком.

Вдруг один бородатый крестьянин толкнул в бок своего вожака:

— Смазливая девчонка, верно? Только стоило бы посмотреть на нее целиком, без этого капюшона.

— Верно! Она придаст нашей компании шика, — поддержал его другой.

Стоявший рядом с ним злобный, беззубый парень пронзительно свистнул в знак согласия и потряс в воздухе палкой.

Под гневным взглядом Марии бородатый вразвалку обошел вокруг нее, похотливо причмокивая. Затем протянул костистую руку и властным жестом потянул за капюшон.

— Я — Красавчик, — сказал, он.

Она раздраженно оттолкнула его руку:

— Это как посмотреть!

Толпа разразилась оглушительным хохотом.

— Это не имеет отношение к его внешности, — проворчал вожак. — Это его прозвище, Красавчик. Так его зовут. — Он мрачно смотрел на нее. — Далеко едете?

— Да, на побережье. Доктор рекомендовал по причине моего здоровья, понимаете? — Когда бородатый снова протянул к ней руку, она ожгла его яростным взглядом. — Я бы не советовала вам касаться меня. Вы можете пожалеть об этом. Я еще не до конца оправилась от оспы.

Маленькие глазки вожака забегали от Марии к Чарльзу и назад.

— Это правда? Не похоже, чтобы с нею было что-нибудь не так.

Словно в ответ на его вопрос, Мария откинула капюшон и с удовлетворением увидела, как люди испуганно отпрянули. Уже почти совсем стемнело, поэтому они могли рассмотреть только редкие красные пятна на ее лице, которые она нанесла с помощью румян, надеясь, что их примут за отметины оспы.

Люди в ужасе попятились, опасаясь заразиться этой смертельной болезнью.

Выражение лица Чарльза не изменилось, он лишь слегка приподнял брови.

— Жена говорит правду, — сказал он. — Как видите, лицо ее поражено не так уж сильно, но доктор посоветовал ей не вступать в контакт с людьми, опасаясь, что она еще заразна. Мари, вернись в экипаж, — приказал он, не сводя глаз с бандитов.

Мгновение помедлив, Мария подчинилась, почувствовав в его голосе стальные нотки.

— Что ж, господа, — любезно сказал Чарльз. — Можете спокойно возвращаться к своим женам и детям. В противном случае мне ничего не остается, как вышибить вам мозги!

Он поднял свой пистоль, а мушкетон, нацеленный на толпу уверенной рукой Пьера, выглядел еще более убедительно.

— Судя по картине, которую представляет собой дом вашего сеньора, сегодня вы натворили достаточно зла, — тихо и веско проговорил Чарльз. — В последнее время мне было недосуг заниматься охотой, которую я так люблю, так что не советую вам следовать за мной.

Затем он повернулся на каблуках и спокойно, не выказывая спешки, поднялся в экипаж. За ним никто не последовал. Он в этом не сомневался, но не мог бы уверенно сказать, боялись ли смутьяны быть застреленными или опасались заразиться от Марии.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, усаживаясь напротив и приказав Пьеру ехать дальше, оставив позади пылающее поместье.

— Сейчас уже лучше. Но когда вы вышли из кареты, я думала, что пришла наша смерть.

— Могло обернуться и так. Я же велел вам сидеть в карете.

— Да, но я должна была что-то делать. Мне стало так страшно.

— Но вы этого не показали, стало быть, мужества вам не занимать. И конечно, ваша выдумка про оспу просто гениальна! — Он протянул ей белоснежный платок. — Теперь можете стереть эти пятна, они уже сослужили свою службу. Я вижу, вы обнаружили мой второй пистоль. Вы умеете им пользоваться?

— Сумела бы, если бы пришлось, — ответила Мария, ожесточенно стирая румяна с лица. — Меня научил стрелять один грум из замка.

— Кто знает, может, это пригодится! Но, Мария, прошу вас, выслушайте меня внимательно. — Глаза его стали строгими, когда он очень тихо и внушительно заговорил: — Если вы не стремитесь преждевременно умереть, больше ничего подобного не делайте. Из-за вашего безрассудства мы оба могли погибнуть. Это было глупо. Как вы посмели ослушаться моего приказания?

Под его тяжелым взглядом Мария залилась горячим румянцем и сначала забилась в уголок, но затем одернула себя и самолюбиво вздернула подбородок.

— Ослушаться вашего приказания? — с негодованием воскликнула она. — Прошу прощения за