сам через все это давно прошел».

— Я знаю, — сказал Джо, чуть успокоившись, — что ты сама можешь меня замочить. А может, и не сможешь.

— Смогу, — кивнула она. — Навеки смогу искалечить. Нет, в самом деле. Я жила на Западном Побережье. Меня японец в Сиэтле учил. Отправляйся в Шайенн сам, а меня оставь тут. И не пытайся силой заставить. Будешь запугивать — я на все пойду. — Ее голос упал. — Только полезь на меня, постараюсь тебя искалечить как можно сильнее.

— Ну послушай! Надень же ты это чертово платье! О чем ты? Заладила: «убью», «искалечу»… потому только, что я хочу съездить с тобой пообедать, а потом отправиться к тому чудаку, написавшему книгу, которая…

Стук в дверь.

Джо открыл. Там стоял мальчик в униформе:

— Я из прачечной. Вы оставили заказ у портье.

— Да, в самом деле, — кивнул Джо, вернулся к кровати, собрал свои новые рубашки и передал их мальчику. — Через полчаса вернете?

— Только складки разгладить… — констатировал тот. — Стирать не надо. Да, успеем, конечно.

Джо закрыл дверь.

— А откуда тебе известно, что новые сорочки нужно сперва гладить? — спросила Джулиана.

Он не ответил, только пожал плечами.

— А я забыла… — продолжила она. — Хотя женщине такие вещи знать положено… Когда достаешь из целлофана, они же в складках, мятые.

— В молодости я любил приодеться и гульнуть.

— А откуда ты знаешь, что в отеле есть службы, которые их могут погладить? Я вот не знала. Послушай, ты в самом деле подстригся и перекрасился? Мне начинает казаться, что ты всегда был блондином, просто парик носил. Что, не так?

Он лишь снова пожал плечами.

— Ты, наверное, из СД, — вздохнула она. — Выдаешь себя за итальянского шофера. И никогда ты в Северной Африке не воевал. Правда? А приехал сюда, чтобы убить Абендсена, что — нет? Я знаю, за этим… Вот только я слишком туповата, чтобы сразу сообразить. — Она почувствовала себя совершенно опустошенной.

— Нет, — помолчав, ответил Джо. — Я воевал в Северной Африке. Разве что не под командованием Парди. В дивизии «Бранденбург». Это немецкий десант, — пояснил он. — Мы проникали в британские штабы. Но какая разница, на своем веку мы всякое повидали. И в Каире я тоже был. Тогда и Крест получил, и повышение по службе. Стал капралом.

— А та ручка — оружие, да?

Он не ответил.

— Бомба, — сообразила внезапно Джулиана. — Это бомба-ловушка, и ее можно установить так, что она взорвется, если кто-нибудь открутит колпачок.

— Нет. — Он покачал головой. — Это двухваттовый приемник и передатчик. Так что у меня есть радиоконтакт. Потому что планы могут измениться, ведь политическая ситуация в Берлине меняется каждый день.

— И ты свяжешься с ними, перед тем как туда отправиться? Для надежности?

Он кивнул.

— Ты не итальянец. Ты — немец.

— Швейцарец.

— Мой муж — еврей, — сказала она.

— Меня совершенно не волнует, кто твой муж. Все, что я от тебя хочу, это чтобы ты оделась и привела себя в порядок. И мы пойдем обедать. Сделай что-нибудь со своими волосами, лучше всего — сходи к парикмахеру. В отеле салон, наверное, еще открыт. Ты успеешь, пока я буду дожидаться рубашек.

— А как ты собираешься его убить?

— Послушай, Джулиана, ну надень свое новое платье! — взмолился Джо. — А я пока узнаю, как обстоят дела с парикмахерской. — Он подошел к телефону.

— А зачем я тебе понадобилась?

— У нас есть досье на Абендсена, — сказал Джо, набирая номер, — там сказано, что его особенно привлекают девушки определенного типа. Твоего. Темноволосые, чувственные. Что-то вроде средневосточного или средиземноморского типов.

Пока он разговаривал с обслугой отеля, Джулиана добрела до кровати и рухнула на нее. Закрыла глаза и прижала к ним ладони.

— Да, есть у них парикмахер, — сказал Джо, положив трубку. — Тобой могут заняться немедленно. Спускайся в салон, это в бельэтаже. — Он что-то сунул ей в руку, это были кредитки Рейхсбанка, заплатить за стрижку.

— Оставь меня, пожалуйста, — простонала она. — Ну пожалуйста…

Он взглянул на нее с удивлением и тревогой.

— Сиэтл был ужасно похож на Сан-Франциско, — пробормотала она, — если бы еще не было того ужасного пожара. Весь гористый, как Сан-Франциско… старые деревянные здания, совсем немного каменных. Японцы туда задолго до войны приехали. У них там была своя деловая часть, дома, магазины, всякое прочее, и все такое старое… Там порт есть. Я в городе с одним моряком с торгового судна оказалась… Там один японец жил, я у него уроки и брала. Пока жила в Сиэтле. Его Минора Ишояси звали, он вечно в жилетке ходил и в галстуке. Круглый весь, как йо-йо[3]. Он почти под самой крышей жил, в том доме еще какая-то контора была, а у него на дверях прибита старомодная латунная табличка и приемная, как у дантиста. Повсюду номера «Нэшнл джиогрэфик» разбросаны.

Джо склонился над ней, взял за руку и потянул к себе так, чтобы она села. Потом поддержал ее за спину.

— Да что с тобой? — спросил. — Ты ведешь себя так, словно заболела.

Он пристально вгляделся в ее глаза.

— Я умираю, — пробормотала она.

— Это просто очередной приступ твоей обычной неуверенности, она за тобой тенью ходит. Слушай, я сбегаю в аптеку и куплю тебе что-нибудь успокоительное. Фенобарбитал ты как переносишь? И еще мы с тобой с самого утра не ели. Ты придешь в себя. А когда мы приедем к Абендсену, тебе ничего не придется делать. Будешь стоять рядом со мной, вот и все. Я и говорить сам буду. А ты только улыбайся и веди себя с ним дружелюбно — чтобы он от нас никуда не отходил. Когда он тебя увидит, то, черт возьми, конечно же впустит, особенно в этом итальянском платье. Я бы на его месте тебя немедленно впустил.

— Пусти меня в ванную, — простонала Джулиана. — Мне плохо. Пожалуйста… — Она дернула плечами, желая освободиться от него. — Мне очень плохо, я выйду…

Он отпустил ее. Она прошла через комнату и захлопнула за собой дверь.

«Я могу это сделать», — подумала она. Щелкнула выключателем, свет ее ослепил, пришлось сощуриться. Надо найти. Все это должно быть в ящичке: мыло, зубная паста, бритвы. Вот они. Свеженькая пачечка. Надо открыть. Остренькие.

Она включила душ и ступила под шумящие струи. «Боже, — ахнула она, — я же одета. Костюм пропал». Вода стекала по волосам, одежда прилипала к телу. Джулиана в ужасе сделала шаг назад, едва не поскользнувшись на мокром кафеле. Вода стекала по чулкам тоненькими струйками… она зарыдала.

Джо нашел ее склонившейся над умывальником. Мокрую одежду она с себя стянула, стояла голая, опираясь одной рукой о раковину и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Господи, — пожаловалась она, когда поняла, что Джо стоит сзади, — не знаю, что натворила. Костюм пропал. Он же из джерси. — Она ткнула пальцем в сторону мокрой одежды.

— Ничего страшного, — спокойно ответил Джо, но лицо его ^ выглядело перекошенным. — Тебе же все равно надо было переодеваться.

Он вытер ее белым махровым полотенцем, отвел в комнату. В теплую, с мягким ковром под ногами.