более потенциально опасного, чем общество, в котором доминируют маниакальные личности: определяют жизненные ценности, контролируют средства информации. Практически все, что угодно, может вытекать отсюда: новый фанатичный религиозный культ, параноидно-националистическая концепция государства, варварская тяга к разрушению маниакального сорта — одни эти возможности уже оправдывают наше исследование на Альфе III M2. Данный проект необходим для защиты наших собственных интересов и ценностей.
В зале стало тихо — репортеры погрузились в размышления, оценивая слова Мак-Рэя; Мэри молчаливо согласилась с ним.
Позднее, когда они покинули зал, Мэри спросила:
— Скажите, это и есть истинная цель экспедиции? Внимательно посмотрев ей в глаза, Мак-Рэй произнес:
— Вы имеете в виду, что мы посылаем экспедицию на Альфу III M2 из-за того, что опасаемся последствий для нашего общества со стороны поселения сумасшедших? Давайте договоримся: для вашей работы такого объяснения вполне достаточно.
— Разве я не имею права знать все? — Мэри пристально посмотрела на молодого, коротко подстриженного представителя ТЕРПЛАНа. — Мне что, полагается только…
— Вам полагается выполнять свою профессиональную задачу. Я же не указываю вам, как лечить больных: почему вы должны учить меня формировать общественное мнение?
Мак- Рэй холодно посмотрел на нее.
— Сообщу вам, однако, об одной из целей операции «Пятьдесят Минут», о которой, вы, вероятно, не задумывались.
Вполне возможно, что за двадцать пять лет общество душевнобольных пришло к некоторым технологическим идеям, которые мы могли бы использовать. Это касается в основном маньяков — наиболее активной части населения Луны. — Он нажал кнопку лифта. — Они на редкость изобретательны. Как и все параноики.
— Не по ли этой ли причине Земля не послала туда корабль раньше? Хотелось посмотреть, во что разовьются их идеи?
Мак- Рэй не ответил — улыбаясь, он ждал прихода лифта. Выглядит абсолютно уверенным в себе, — подумала Мэри. — А сказанное им сейчас, между прочим, является ошибкой, насколько позволяют судить современные знания о психопатах. Возможно, весьма серьезной ошибкой».
Почти час спустя, по дороге домой в Марин Каунти, она вдруг поняла, в чем заключалось основное противоречие официального подхода к проблеме.
С одной стороны. Земля решила внедриться в культуру Альфы III M2 из-за боязни распространения «заразы», а с другой, собирается использовать некоторые идеи этой культуры для собственных нужд. Еще Фрейд сто пятьдесят лет назад показал, насколько ложной является такая двойная логика, ведь один подход отрицает другой. Правительство просто не сможет решить эти две задачи одновременно.
Психоаналитики давно доказали: обычно, когда приводятся две взаимоисключающие причины какого-либо действия, то ни одна из них не является истинной; таковой становится третья, о которой человек — в данном случае официальное руководство — даже не подозревает.
Какова же, в таком случае, реальная причина?
Во всяком случае, проект, в который она с таким энтузиазмом окунулась, больше не казался ей чисто научным, благотворительным и свободным от закулисных мотивов.
И, как бы там ни было в действительности, интуиция четко подсказывала ей: скрытая цель проекта эгоистична и жестока.
Кроме того, у нее возникло еще одно подозрение.
Что она, вероятно, так никогда и не узнает о действительных мотивах создания проекта.
Мэри была так поглощена укладкой своих многочисленных свитеров в чемодан, что не сразу заметила, как кто-то вошел в дом. Она быстро обернулась и поднялась на ноги — в дверях стояли двое мужчин.
— Где господин Риттерсдорф? — Тот, что постарше, показал черное удостоверение; Мэри поняла, что это коллеги Чака — сотрудники Сан-Францисского отделения ЦРУ.
— Он выехал отсюда, — холодно проговорила она. — Я дам вам его адрес.
— Мы получили сообщение от неопознанного осведомителя, — сказал старший, — Ваш муж доведен до отчаяния и собирается покончить с собой.
— Он постоянно собирается это сделать, — заметила Мэри, записывая на листке бумаги адрес убогого доходного дома, где поселился Чак. — Меня это не очень тревожит — он хронически болен, но я еще ни разу не видела его мертвым.
Старший цэрэушник смотрел на нее с неприкрытой враждебностью.
— Я слышал, вы разводитесь с господином Риттерсдорфом.
— Это правда. Если у вас больше нет вопросов. — Мэри улыбнулась ему быстрой профессиональной улыбкой. — Я могу продолжить сборы?
— Наше Управление заботится о своих сотрудниках, — сказал цэрэушник. — Если ваш муж покончит с собой, начнется расследование, которое определит степень вашей причастности. А ввиду того, что ваша профессия — семейный психолог, это может вызвать некоторое недоумение, не так ли?
После небольшой паузы Мэри ответила:
— Да. Полагаю, вы правы.
— Считайте это неофициальным предупреждением, госпожа Риттерсдорф, — сказал молодой. — Не торопитесь давить на мужа. Вы меня хорошо поняли? — Его глаза были холодны и бесцветны.
Мэри поежилась и кивнула.
— Если он появится здесь, — сказал старший, — то пусть позвонит нам. Он уже третий день отсутствует на работе, и нам бы очень хотелось поговорить с ним. — После этих слов, не попрощавшись, мужчины ушли.
Мэри вздохнула с облегчением и продолжила сборы.
«Я не позволю ЦРУ указывать мне, — сказала она себе. — Я буду вести себя с собственным мужем, как пожелаю, и делать все, что захочу. Они не защитят тебя, Риттерсдорф!» Она яростно продолжала запихивать вещи в чемодан.
«Ты еще пожалеешь о том, что натравил их. Так что готовься, мой сладкий».
Засмеявшись, она подумала:
«Бедный, напуганный осел. Решил, что неплохо бы подослать ко мне своих? Дрожи перед ними сам, я их не боюсь. Глупые, с заплывшими жиром мозгами легавые».
Продолжая собираться, она проигрывала в уме идею о том, что неплохо бы позвонить своему адвокату и рассказать ему о давлении, которое оказывает на нее ЦРУ.
«Нет, — решила она наконец, — не надо спешить. Подожду, пока дело о разводе не попадет к судье Бриззолару. Представлю это вторжение как улику: вот какая жизнь мне была уготована замужем за этим человеком. Постоянно под давлением людей из Управления. А я-то еще помогала ему найти работу».
Мэри радостно затолкала последний свитер в чемодан, с трудом закрыла крышку и быстрым движением пальцев защелкнула замок.
«Бедный, у тебя просто не останется шансов, когда я притащу тебя в суд. Не успеешь и глазом моргнуть, как вынесут приговор. Будешь платить до конца дней своих, и любая попытка увильнуть тебе дорого обойдется».
Она начала складывать платья в большой сундук со встроенными вешалками.
«Это обойдется тебе, мой сладкий, гораздо дороже, чем ты будешь в состоянии отдать».
Глава IV
