науковедения. Преподавал год в университете в Сан-Хосе, затем поступил на работу в ЦРУ. Это то, что мы скажем другим участникам проекта; только мы одни будем знать, что это симулакрум, собирающий информацию для нас. И все же мы пока не решили, кого поставить в качестве оператора. Джонстона, что ли?

—. Этого кретина? — удивился Чак. До определенной степени симулакрум мог действовать вполне самостоятельно, но участвуя в таком нетрадиционном проекте, он должен принимать слишком много решений. Оставленный без попечения Дэн Мэйджбум быстро разоблачит себя. Он будет нормально ходить и говорить избитые фразы по всем правилам грамматики, но когда настанет время принимать ответственные решения, — вот тогда хороший оператор, сидя в полной безопасности в подвале здания сан-францисского филиала ЦРУ, возьмет управление им на себя.

Когда они припарковались на верхней площадке здания, в котором находилась контора Ната Уайльдера, Элвуд задумчиво произнес:

— Я вот о чем подумал, Чак. А ты сам не хотел бы поработать с Дэнни? Джонстон, и в этом ты совершенно прав, не самый лучший оператор.

Чак, застигнутый врасплох, удивленно поднял глаза на Элвуда.

— С чего это? Это совсем не моя сфера. — В ЦРУ имеется особый контингент операторов, специально обученных для работы с симулакрумами.

— Это — наш подарок тебе, — медленно отчеканил Элвуд, глядя на воздушное движение, окутавшее небо над городом подобно густому слою смога. — Таким образом ты мог бы оказаться, так сказать, бок о бок со своей супругой.

— Меня такая перспектива совершенно не вдохновляет, — поразмыслив немного, произнес Чак.

— Тогда хотя бы для того, чтобы следить за ее поведением.

— Чего это ради? — Он ощутил внезапный гнев.

— Давайте будет реалистами, — сказал Элвуд. — Для экстрасенсов из ЦРУ не составило особого труда определить, что ты до сих пор ее любишь. А нам нужен оператор, который мог бы поддерживать непрерывный контакт с Дэном Мэйджбумом. В течение нескольких недель писать вместо тебя сценарии сможет Петри. Попробуй, возьми посмотри, нравится ли тебе такая работа, а затем, если она тебе окажется не по нраву, ты всегда сможешь бросить ее и вернуться к милым сердцу сценариям. Боже, ты ведь программируешь симулакрумов вот уже столько лет; готов поспорить, что сможешь управляться с ними как бог. И ты отправишься на том же корабле, что и Мэри, вместе с ней высадишься на Альфе-III-М2…

— Нет, — повторил Чак, после чего открыл дверцу кабины и вышел на бетон площадки. — Я загляну к вам позже, спасибо, что меня подбросили.

— Ты отдаешь себе отчет в том, — сказал Элвуд, — что я мог бы просто приказать тебе принять на себя дистанционное управление симулакрумами. Я бы так и поступил, если бы счел, что это жизненно необходимо для твоего же собственного блага. Так, скорее всего, и есть на самом деле. Вот что, я сделаю так — затребую у ФБР досье на твою жену и внимательно с ним ознакомлюсь. В зависимости от того, что она из себя представляет… — он сделал неопределенный жест рукой. — На основании этого я и приму окончательное решение.

— А каким же человеком должна она быть, — возмутился Чак, — чтобы я присматривал за ней глазами симулакрума ЦРУ?

— Женщиной, стоящей того, чтобы ты к ней вернулся, — ответил Элвуд и захлопнул дверцу кабины. Петри включил двигатель и гиролет взмыл в предвечернее калифорнийское небо. Задержавшись на какое- то время на крыше, Чак проводил его взглядом.

Мышление в стиле ЦРУ, язвительно заметил он про себя. Что же, придется теперь привыкать и к этому.

Но в одном Элвуд все-таки был прав. Он действительно запрограммировал очень многих симулакрумов, умышленно делая из них краснобаев, способных убеждать чем угодно. Если он возьмет на себя дистанционное управление, он сможет не только успешно справиться с Дэном Мэйджбумом или как еще там его называют; он сможет — и эта мысль заставила его задержаться на крыше, — он сможет превратить симулакрума в тончайший инструмент — автомат, который мог бы управлять, подчинять своей воле и даже, да-да, даже морально развращать всех, находящихся радом с ним. Сам он, Чак Риттерсдорф, не мог бы быть таким изощренным; только в своем искусстве он был подлинным мастером.

Дэн Мэйджбум, в руках Чака, мог бы достичь очень многого во взаимоотношениях с Мэри Риттерсдорф. И никто об этом не знал лучше, чем его босс, Джек Элвуд. Неудивительно, что именно Элвуд и предложил это.

Но в этом было и нечто потенциально недоброе, даже зловещее, что отталкивало Чака. Он съежился при мысли об этом, интуитивно ощущая непорядочность такого подхода.

И все же, он не мог так просто, походя, отвергнуть столь заманчивое предложение; все вокруг — сама жизнь, существование на Земле — было далеко не таким уж безупречно честным и искренним.

Решение, скорее всего, состояло в том, чтобы дистанционный контроль над симулакрумом взял на себя кто-нибудь, на кого он мог положиться. Петри, например. Кто-нибудь, кто смог бы действовать при этом в его интересах.

И тогда в голову пришла мысль — а в чем же собственно состоят мои интересы?

Погруженный в раздумья, он машинально, ничего не замечая вокруг, начал спускаться по входной рампе. Потому, что еще одна мысль как-то совершенно незаметно проникла в его сознание, нечто, самым коренным образом отличающееся от всего того, что предлагал его босс Джек Элвуд.

Вот о чем он задумался: есть только одно, чего можно достичь в сложившихся обстоятельствах. Симулакрум ЦРУ, находящийся практически все время рядом с Мэри на далеком спутнике планеты, вращающейся вокруг совсем иной звезды… Среди страдающих всевозможными психозами членов столь же свихнувшегося общества. При таких исключительных обстоятельствах может произойти нечто совсем уж неожиданное.

Подобную мысль он еще не мог обсудить с кем бы то ни было; по сути, он понял, что ему трудно четко сформулировать ее даже самому себе. Тем не менее, здесь были свои совершенно очевидные преимущества перед самоубийством, а он почти что преуспел в этом.

При таких обстоятельствах я вполне мог бы убить ее, сказал он себе. С помощью творения ЦРУ, вернее «Дженерал Дайнэмикс». Юридически у меня были бы весьма неплохие шансы на то, чтобы отвести всякие обвинения, поскольку симулакрум, управляемый на таком расстоянии, вынужден многое предпринимать по своей инициативе; его автономные цепи часто вырабатывают решения, приоритет которых в результате оказывается выше приоритета инструкций. В суде я всегда смогу оправдаться, сославшись на то, что симулакрум вышел из повиновения и действовал по собственной воле; и я могу подобрать бесчисленное количество различных актов, протоколов и других чисто технических документов, неопровержимо доказывающих, что симулакрумы частенько такое откалывают… Вся история деятельности ЦРУ полным-полна таких недоразумений и провалов в критических ситуациях.

К тому же все бремя доказательств того, что это именно я давал соответствующие инструкции симулакруму, ляжет на сторону обвинения.

Он подошел к двери в контору Ната Уайльдера; она отворилась и он вошел, все еще погруженный в раздумья.

Пришедшая так неожиданно в голову идея в равной степени могла оказаться как очень неплохой, так и никуда не годной. Достоинства ее можно было оспорить — хотя бы с точки зрения нравственных норм, не говоря уже о чисто практических моментах. Но, в любом случае, это была такого рода мысль, которая единожды зародившись, уже не забывается, как «идея-фикс» так глубоко укореняется в сознании, что ее уже не в силах отогнать.

Подобное убийство, разумеется, никоим образом, даже теоретически, не могло бы стать «идеальным преступлением». На него тотчас же падет подозрение; окружной или федеральный следователь — кто бы ни проводил расследование по делам, подобным этому — догадается и притом очень быстро, что произошло на самом деле. Как и репортеры гомеоагентств, среди которых немало обладающих самыми проницательными умами во всех Соединенных Штатах. Не подозревать что-либо и доказать это — вещи абсолютно разные.

И еще до известной степени он мог бы прикрываться плотной завесой сверхсекретности, которой