против, если они пусты, это само собой. Но — разрушенные…

Он содрогнулся. Если существовало что-то, приносящее неудачу, так наверняка разрушающийся город, какими были многие небольшие города Юга. В начале своей карьеры он владел несколькими городами в Северной Каролине. Он не мог отделаться от убийственного впечатления о них, — Когда вы уедете, смогу ли я побыть почетным байндменом?

— Конечно, — великодушно пообещал Лакмен. — Я выпишу вам пергаментную грамоту с золотыми буквами, с печатью на красном воске и ленте.

— Правда? — устремил на него неуверенный взгляд Сид.

Лакмен засмеялся:

— Вам это понравится — столько церемоний. Как Пу-ба в «Микадо». Высокочтимый лорд почетный байндмен города Нью-Йорка с правом взимания налогов. А?

Сид пробормотал:

— По моему наблюдению, вы очень потрудились эти чертовы лет шестьдесят пять, чтобы заполучить звание байндмена этого региона.

— Потому что исходил из своих планов оздоровления окружающей среды, — сказал Лакмен. — Когда я добился документа, там было всего несколько сотен жителей. Благодаря мне… Не прямо, но именно я побуждал небайндменов участвовать в Игре, строго с целью парования и перепарования партнеров, так ведь?

— Конечно, мистер Лакмен, — поддакнул Сид. — Истинно так.

— И поэтому было выявлено много плодовитых пар, без чего они никогда бы не спаровались, а?

— Ага, — согласно кивнул Сид. — Благодаря введенным вами музыкальным кафедрам, вы, по сути, лично возрождаете род людской.

— И не забывайте об этом. — Лакмен, нагнувшись, поднял другое животное — попалась черная бесхвостая кошка. — Возьму тебя с собой, — сказал он кошке, лаская ее. — Возьму шесть-семь котов и кошек, — решил он. — На счастье, для компании.

На Западном побережье никто не любил его; небайндмены с ним не здоровались. Подумав об этом, Лакмен загрустил. Но, размышлял он, там я поживу недолго и отстрою что-то наподобие Нью-Йорка, и город перестанет быть пустотой, по которой бродит прошлое.

И духи нашей жизни, думал он, какой она была, когда наше население пересекало границы этой планеты и выплескивалось на Луну и даже на Марс. Страна была на грани перенаселения, и вот этим глупым ослам красным китайцам взбрело в голову применить изобретение этого восточногерманца, бывшего нациста, который… Он даже не смог придумать слов для Бернхардта Хайнкеля. Жаль, что Хайнкеля нет в живых, рассуждал Лакмен, а то бы я остался с ним на несколько минут с глазу на глаз. Без свидетелей.

Единственно хорошее, что можно было сказать в пользу радиации, Хайнкеля — она, наконец, достигла Восточной Германии.

Выйдя из своей сан-рафаэльской квартиры и направляясь к припаркованному аэромобилю, Пит Гарден догадался, кто именно мог стоять за ассоциацией «Мэтт Пендлтон». Ради такого стоило слетать в городок полковника Китченера — Альбукерке, штат Нью-Мексико. Там стоило побывать и для того, чтобы забрать грампластинку.

Двумя днями раньше он получил письмо от Джо Шиллинга, торговавшего редчайшими фонографическими записями, где сообщалось, что наконец сделана запись пластинки Тито Скипа и он может ее получить.

— Доброе утро, мистер Гарден, — поздоровался аэромобиль, как только он открыл ключом дверцу.

— Привет, — ответил занятый своими мыслями Пит.

На него глазело двое детей, голоса которых он слышал давеча, — дети пересекли улицу и очутились на дорожке, ведущей от многоквартирного дома.

— Вы — байндмен? — спросила девочка. Она обратила внимание на знак различия — его яркую, цветастую нарукавную повязку. — Раньше мы вас никогда не видели, мистер байндмен. — В словах девочки сквозил ужас. Пит прикинул, что ей лет восемь.

— Это потому, что здесь, в графстве Марин, я несколько лет не был. — И, направляясь к детям, спросил: — Как вас зовут?

— Я — Келли, — ответил мальчик. Похоже, он младше девочки. Ему не больше шести лет. Оба славно выглядели. Хорошо, что есть такие дети в его владениях. — А сестру зовут Джессикой. У нас есть старшая сестра — Мэри Энн, но она не здесь, а в Сан-Франциско, в школе.

Трое детей в одной семье! Поразившись, Пит спросил:

— Как ваша фамилия?

— Мак-Клейн, — ответила девочка. И с гордостью добавила: — Во всей Калифорнии только у наших папы и мамы трое детей.

Вполне возможно.

— Хотел бы с ними встретиться.

Джессика указала пальцем:

— Живем там, в том доме. Странно, что вы не знаете моего папу, раз вы байндмен. Ведь мой папа организовал уборочные и очистные машины — переговорил с вагами, и они их прислали.

— Вы не боитесь вагов?

Дети отрицательно мотнули головами:

— Нет.

— Но мы против них воевали, — напомнил он детям.

— Это было давно, — сказала девочка.

— Правда. Ваше мнение разделяю. — Ему хотелось, чтобы так оно и было.

Из дома вышла стройная женщина и направилась к ним.

— Мам! — взволнованно закричала девочка. — Посмотри, это — байндмен.

Женщина подошла — миловидная, гибкая, юно выглядевшая брюнетка в широких брюках неяркой клетчатой рубашке.

— Добро пожаловать в графство Марин, — обратилась она к Питу. — Не так уж часто вас увидишь, мистер Гарден.

Пит протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

— Поздравляю вас, — сказал Пит.

— С тем, что у меня трое детей? — улыбнулась миссис Мак-Клейн. — Как говорится, это — удача. Не искусство. Не выпьете ли чашечку кофе до отъезда из графства Марин? Может, вы больше никогда сюда не вернетесь.

— Вернусь.

— Правда? — Женщина явно не верила; ее милая улыбка светилась иронией. — Видите ли, мистер Гарден, для нас, небайндменов, в этих краях вы — почти легенда. Черт возьми, да о встрече с вами мы только и будем говорить целые недели!

Несмотря на свой опыт, Пит не мог определить, был ли в ее словах сардонический оттенок, поскольку их она произнесла безразличным тоном. Она сбивала его с толку, и Пит смутился:

— Я действительно хочу вернуться, — сказал он. — Я потерял Беркли, где…

— О, — кивнула миссис Мак-Клейн, улыбнувшись еще более открыто и обезоруживающе. — Понимаю. Неудача в Игре. И поэтому вы у нас.

— Я еду в Нью-Мексико, — сообщил Пит, забираясь в аэромобиль. — Может, увидимся позже. — Он закрыл дверцу. — Взлетай! — скомандовал он автоматическому устройству.

Дети махали набиравшему высоту аэромобилю. Миссис Мак-Клейн не махала. Чем вызвана такая враждебность? Пит был удивлен. Или это лишь показалось? Вероятно, ее гневил сам факт существования двух отдельных групп — байндменов и небайндменов, очевидно, ей казалось несправедливым, что лишь немногим предоставлялся шанс за игральным столом.

Пит понял: винить ее не за что. Ведь она не понимала, что в любой момент каждый из нас может вдруг превратиться в небайндмена. Достаточно вспомнить Джо Шиллинга… Некогда крупнейшего байндмена