Мне не войти под сводчатую сень,тропинок будущих не разгадать затею,но я приветствую тебя, мой новый день,и постараюсь сделать — что успею…
Роману Солнцеву
Только в мире поэзии —можно жить и дышать.По-над градами-весямисвой полёт продолжать.Ослеплённо и горестнобыть счастливым, что естьслужба чести и совести,сердца зрячего весть.Что под звёздами-лунамичист, студён, как родник,жив родной, непридуманныйзвучный русский язык!В нём — случайно, напрасно ли? —с самой древней поры —если девушки — красные,если парни — добры…А земля обещальная —нам дарует покойтихой песней прощальною,неподдельной тоской.Над родимыми гнёздами —уходя, воспаримв небо тёмное, звёздноек праотцам неземным.
Памяти Осипа Мандельштама
Гвозди делать или шестерёнки —из живых людей…В наши глинозёмные потёмкистолько белых втоптано костей!Нам ли всех пересчитать, потомки…Что для вас мы — прошлого обломки,пыль и прах без права новостей,пьедестал для молодых властейволостей, краёв и областей.— Пенсия — не песня: жалкий прах.— Получил?— Да ну её в болото!Если Пушкин умер весь в долгах,где уж нам надеяться на что-то.На последней прямойне щадят ни коней, ни моторов.На последней прямой —гонят, всё выжимая из них.На последней прямой —не до праздных глухих разговоров.Бормочи, не стесняйся,из глубин твоих рвущийся стих!
Валерию Трофимову
Корзина — говорил один чудак —спасла литературу от засильяжелающих прославиться за так,без всякого таланта и усилья.Я с этой дерзкой публикой знаком,она ко мне ходила косяками.Не каждый был, конечно, дураком.Но вместе — все мы — были дураками.Надеялись: вот поумнеет мир,система охранительная рухнет,и — возрокочут струны наших лир,и ахнет публика, и возликует, ухнет,