матушка земля уже собрала нас в скатерть как грязную посуду, свернула ,связала узлом и выкинула в иновременье…

Я покосился на деда. Сдавалось мне, что все-таки дурь он курит. Но из уважения к старости, я ничего не сказал, только покосился. А дед, видимо опомнившись, стал оправдываться:

- Боже мой, о чем я говорю! Разные поколения не способны понять друг друга, разные ценности, взгляды. Мир меняется и изменяет всё и всех. Только духовные ценности, как бы их не отрицали, не отказывались, не втаптывали в грязь, остаются, вечны и расцветают на грязи как роза на навозе.

- И причем тут мая Роза и навоз?

- Да, притом, что любите вы друг друга, и это видно. Любовь духовная ценность, которая будет существовать вечно, пока существует человек.

- Ладно, Хаймович, хватит курить, пойдем спать, - и я взял деда за плечи, собираясь идти спать. Ну, не могу я серьезно разговаривать о любви. Думать могу, а вслух говорить, что с голой жопой ходить, и поддувает и перед людьми неудобно. Именно поэтому включаю дурака. Но тут вдруг где-то далеко загрохотал пулемет. Насчет пулемета я сразу сообразил, у автомата рожок бы давно кончился.

- Сработал, однако, - загадочно сказал Хаймович.

-?

- Я, что, по-твоему, только могу сказки рассказывать? Внес я изменения в программу, теперь он срабатывает на объект размером полкуба.

-Чего?

- Ну, чуть больше кошки.

- Они думают, что мы ещё там?

- А, то! - Поднял Хаймович указательный палец.

Я обнял деда за плечи, наш человек!

***

Снился мне сон странный и жуткий. Облезлая, какая-то склизкая рожа смотрит на меня через окно. Нехорошо так смотрит. Не то чтобы зло, а как-то неодобрительно, словно делаю я что-то нехорошее. Словно пайку от братвы прячу. Глаза белесые как бельмами заросшие и зрачки размытые нечетко очерченные. Знаю, что есть они, а рассмотреть не удается. А лицо течет. Сначала я подумал, что это вода так с неба обильно поливает, что лицо как стеклом покрыто. Пригляделся, ан нет, кожа вся на голове играет и меняется, как яйцо разбитое растекается. Облик сам водой исходит. Волосенки на голове жидкие и длинные до плеч, водой прилизанные. Такая на меня брезгливость напала, словно слизняка руками схватил. А тут он вдруг зашипит как змея, и я проснулся.

В ногах Хаймовича Душман выгнулся дугой и шипел, уставившись в окно. За окном мелькнул размытый образ и пропал. Светало. Хаймович открыл очи.

- Ты чего? Душманушка? Увидел кого?

- Я, кажется, знаю, кого он увидел….Мне он тоже во сне примерещился.

- Т-с-с-с! Ребенка разбудите, - прошептала Роза.

Ребенок тут же отозвался, недовольным кряхтением.

- Баю, баюшки ,баю, ты усни а я спаю….,- завела канитель Луиза.

- Какие там баюшки, парень по нужде хочет, - фыркнул Мишка.

-Ах, какие мы умные! Сначала своих заведи, а потом советуй!

- Ну, так, что тебе примерещилось Максим? – Спросил Хаймович.

- Вот и заведу!- ответил Мишка.

- Ты чего на Мишу кричишь? На своего мужика покрикивай! – влезла Лена.

Видя, что день начался как обычно в нашей дружной семейке, я Хаймовичу ничего не ответил, и вышел во двор.

Следы под окном все-таки были. Такие же нечеткие и размытые как сам слизняк. Словно ноги он по грязи переставлял, а потом волочил. Такое бывает, когда в ногу ранен. Но не в обе же? Четких границ они хоть и не имели, но определенные ассоциации все же вызывали. Широкие, как доски к ногам привязали. Пальцев и пятки вовсе не видать. Следы вели в конец огорода. Мне уже не надо было идти по ним до конца. Я и так знал, куда они приведут. С замиранием сердца я все-таки прошел по ним до конца. Следы обрывались у самой воды, как я и предполагал. Оперевшись руками на штакетник , я всматривался в отпечатанные в глинистом берегу следы совковой лопаты. Вот, что это мне напоминало.

- Так, так, - донеслось из-за спины, - Был таки гость. И как он выглядел Максим?

- Паршиво он выглядел..

- А поподробнее?

- Скользкий весь, лысый, водой исходил. Сопливый как слизняк.

- Понятно…

- А мне нет. Ты вот скажи Хаймович, если в реке ничто жить не может, как он там живет?

- Значит, я ошибался.

-Хм, ты вроде никогда не ошибался, сколько тебя помню.

- Если б я никогда не ошибался, - вздохнул Хаймович, - то смотрел бы на мир двумя глазами, а не одним.

- И как это было?

- Я не люблю об этом вспоминать….,- ответил Хаймович и поправил повязку на глазу.

- Так, что с лысым?

- Не знаю, - пожал Хаймович плечами,- Может питомец той лаборатории, помню, были там с рыбьими хвостами.

- Не, не такой был, - покачал я головой,- Я тоже про тех в колбах вспомнил. Но то, что не ноги у него ты верно подметил. Сроду таких следов не видел. И странность одна есть….

Не чуял я его…Сдается мне, что и вчера за нами присматривали, только вот засечь я их не мог.

- Максим, меня всегда интересовал вопрос, как ты видишь живое? Какие мы? Да и все остальные…

- По разному…Но люди как теплый шарик со своим фоном. Ну, там мысли, чувства. Общий эмоциональный фон. Звери по инстинктам и мыслям. Они прямые и бесхитростные.

Почти бесхитростные.

- А трупы?

- А причем тут трупы? Кусок мяса.

- Да ладно, это я просто так спросил, - смутился Хаймович, теребя мочку уха, пряча какую-то затаенную мысль.

- Надо собираться в путь, пойду, потороплю, наших.

- Стронуть с теплого места их будет трудно. Печка, дом, крыша над головой.

- Угу.

Когда я прошел пол огорода, дед все ещё подпиравший забор крикнул мне вслед:

- Про утопленника не забудь им рассказать!

***

Ночь наполнилась шорохом крыльев. Руслан бежавший бодрой трусцой внезапно остановился и остановил Лиса.

- Летят! Воск доставай! И ищи ветки покрепче!

Лис вынул из кармана комок воска и, разделив его пальцами на две половинки, скатал две горошины и заткнул ими уши. Руслан подобрал две ветки покрепче ,обломал и протянул одну Лису. Уши свои он тоже запечатал. Но тошнотворный вводящий в стопор писк всё же приглушенно доносился через воск. Правда, не настолько, чтоб это стало опасно. Главное тут не останавливаться и успевать отмахиваться. В темноте попасть тяжело, поэтому лучшее средство, чем быстрые ноги не придумаешь. Но и бежать по лесу в потемках, без глаза остаться и ногу подвернуть плевое дело. Хорошо, что Луна из-за тучи вылезла и смотрит волчьим оком. Большая поляна подвернулась очень кстати. И друзья припустили со всех ног, тяжело пробивая ногами густую траву. В лесную чащу, они уже ворвались, запыхавшись и нацепляв репейников на полы курток.

- Прогулялись! Мать твоя волчица!- В сердцах выругался Руслан. Лис все равно не слышит. Вроде оторвались. Друзья остановились, выковыривая из ушей воск.

- Чуешь? Дымком тянет. Деревня близко. – Потянул носом Лис.

-Верно. Не время расслабляться. Пошли!- Махнул рукой Руслан.

Вскоре они уже вышли к деревне и, не прощаясь, разошлись по своим домам.

***

Староста сидел за столом и шевелил губами читая тонкую книжицу в зеленой и тонкой как лист дерева обложке. На вошедшего Руслана он среагировал не сразу и нехотя .

- А …здравствуй Руслан.

- Здравствуй и ты Михаил Александров сын, - чуть качнулся Руслан в поклоне.

- С чем пришел?

Староста с сожалением отложил книжицу в сторону, и прикрыл её толстым домовым законом, шитым из оленьих шкур.

-Добычу принес.

- Так отдай хозяйке.

- Отдал, - Руслан засунул руки в карманы, и замялся, не зная как начать говорить про то, зачем пришел.

Староста с седой окладистой бородой и ясным взором голубых глаз был человек не глупый. К нему часто приходили, и поспорить, и посоветоваться. Прикинув по виду Руслана и зная, кто он такой, он предположил, о чем, тот мнется и начал разговор сам.

- Женится хочешь? Не знаешь к кому посвататься?

- С чего это ты решил? – Опешил Руслан.

- Да вижу , вон шары гоняешь, - кивнул с улыбкой староста.

Руслан быстро извлек руки из карманов.

- Да, я собственно не по этому делу…

- А по какому? Если книжку заветную почитать, так не дам. Я сам там не все понимаю.

А ты тем более не дозрел. Начнешь потом, как блаженный ахинею всякую нести и народ смущать.

- Ябеду я потерял,- выдал, наконец, Руслан.

- Ябеда не ребенок найдется.

- Да не просто так получилось…

- Не томи, рассказывай.

И Руслан без утайки, сначала сбиваясь и путаясь, а потом уже осмелев выдал все ,что приключилось за прошедшие сутки. По мере его рассказа староста менялся на глазах. Добродушие, каким светились глаза пропало, густые седые брови нависли над ними, да и глаза оказались уже не голубыми а карими. И когда Руслан закончил рассказ, Михаил Александров сын был уже явно не в духе.

- Значит, на Чертово поле ходили? Быть Лису ещё год безымянным! Перекинулся, говоришь? То случай особый. Бранить я за это не буду. Ты жизни спас друзей бестолковых, и свою бестолковую.

- Чего это бестолковую? – Осмелел Руслан.

- А то, что здоровый лоб, а в парубка играешь. В дупле живешь. Избу свою рубить не хочешь? Жениться не хочешь? Да? Заботами себя обременять? Да какая от тебя общине польза?

- Я охотник! – вспылил Руслан. Уши и щёки его пылали как угольки в костре.

- Охотник ты на чужих баб заглядываться. Ну не приглянулся ты ей, так что теперь бобылем век прожить? Охотников у нас почитай каждый. Кожемяк двое. Кузнец один, но у него сын есть. А я гончар один! И каждый горшок и крынка в